Эдем. Трилогия
Шрифт:
Керрик был весел и доволен. Херилак заметил это.
— Ты останешься здесь? — спросил он.
Керрик пожал плечами.
— Не знаю еще. Я привык к такой жизни, ведь я много лет прожил в городе иилане'. Здесь нет голода, а зимой тепло.
— И твой сын не будет выслеживать оленей, а станет копаться в земле, словно женщина?
— Необязательно. Охотники есть и среди саску. С этими своими копьеметалками они ловко бьют оленей.
Херилак больше ничего не сказал, но его лицо было красноречивее всяких слов. Да, все это весьма интересно и вполне годится для тех, кто здесь
У входа в пещеру Керрика окликнула женщина:
— Пришел мандукто, он хочет с тобой поговорить.
На пороге стоял мандукто. Озираясь по сторонам, он нерешительно сказал:
— Все случилось так, как говорил Саноне. Мастодонт родился, и твой сын тоже. Саноне хочет говорить с тобой.
— Возвращайся к нему. Скажи, что мы с Херилаком сейчас придем. — Он обернулся к охотнику. — Посмотрим, чего хочет Саноне. А потом поговорим с мандукто, выясним, известен ли им путь на запад через пустыню.
Керрик знал, где бывает Саноне в это время дня. Солнце уже опускалось за горизонт, и косые лучи его светили в пещеру у подножия утеса, озаряя рисунки. Как и Фракен, Саноне знал многое и о многом мог бы петь от восхода до заката. Но знаниями своими Саноне делился с другими мандукто, особенно с теми, кто помоложе. Он пел, а они повторяли за ним, заучивали слова. Керрику разрешалось присутствовать и слушать. Он понимал, что ему оказывают честь: это позволялось только мандукто.
Подойдя к входу, Керрик увидел, что Саноне, скрестив ноги, сидит перед огромным изображением мастодонта и смотрит на него. Сидевшие рядом трое мандукто помоложе внимательно слушали.
— Подождем, пока он закончит, — прошептал Керрик. — Он рассказывает о Кадайре.
— О чем?
— Не о чем, а о ком. Здесь не знают о Ерманпадаре. Им неизвестно, что он создал тану из речного ила. Они говорят о Кадайре, который ходил по земле в обличье мастодонта, когда ничего не было. Он почувствовал себя одиноким и так топнул о черный камень, что тот раскололся и оттуда появился первый саску.
— И они верят в это?
— Да, и очень верят. Они видят во всем этом огромный смысл. Они знают о многом, о духах, что живут в камнях и воде… И все это сотворил Кадайр. Все.
— Теперь понятно, почему они приняли нас и накормили. Мы пришли с мастодонтами. А своих у них нет?
— Нет. Только картинки на стене. И они уверены, что мы привели сюда мастодонтов неспроста. А теперь, когда родился слоненок, они наверняка смогут сказать почему. Я не все понимаю, но знаю, что все это очень важно… Молодые уходят, теперь можно поговорить с Саноне.
Саноне поднялся и поспешил навстречу гостям. Приветствуя их, он улыбался.
— Родился детеныш мастодонта.
— Да. Я назвал его Арнхвит, что на нашем языке значит «сокол».
Поколебавшись, Саноне склонил голову и заговорил:
— Тому, что они родились в один день, есть причина, как есть причина всему, что случается на этом свете. Ты привел сюда мастодонтов — и не случайно. Твой сын родился в тот же день, что и слоненок, — и не без причины. Ты назвал его Арнхвитом — и знаешь зачем. Вот наша просьба. Мы хотим, чтобы именем твоего сына звали и слоненка. Для нас это очень важно. Как ты думаешь, согласится ли саммадар?
Керрик не улыбнулся, услыхав странную просьбу: он знал, насколько серьезно это для Саноне и его народа.
— Пусть будет так. Я уверен, что саммадар согласится.
— Мы пошлем новые дары саммадару, чтобы он не противился нашей просьбе.
— Он согласится, но и мы хотим кое-что. Вот Херилак, который водит в битвы людей валискиса.
— Скажи ему, что мы приветствуем его, ибо его победы привели сюда валискиса. О его приходе нам известно. Соберутся мандукто, и мы выпьем порро, приготовленное по этому случаю.
Когда Керрик сказал, что прихода Херилака ожидали, тот удивился.
— Как они узнали? Разве это возможно?
— Я не знаю, как они сделали это, но уже убедился, что будущее им известно куда лучше, чем старому Фракену с его совиными кучками. Однако я многого еще не понимаю в них.
Мандукто сходились молча, каждый нес большой глиняный горшок тонкой работы с лепной фигуркой мастодонта. Чаши для питья были украшены подобным же образом. Саноне сам зачерпнул темной пенистой жидкости и первую чашу поднес Херилаку. Пригубив напиток, Керрик удивился легкой, но странно приятной горечи его. Он осушил чашу следом за остальными, и ее вновь наполнили.
Очень скоро он почувствовал странное головокружение и какую-то ясность в голове. Судя по выражению лица Херилака, и тот ощущал себя подобным образом.
— Вот вода Кадайра, — нараспев произнес Саноне. — В ней к нам приходит Кадайр и дает знак, что все видит и слышит.
Керрик подумал, что Кадайр — существо куда более могущественное, чем он прежде предполагал.
— Кадайр привел сюда людей валискиса. Это все знают. Когда слоненок родился, тогда обрел жизнь и сын Керрика, чтобы отец дал ему имя. А теперь вождь людей валискиса пришел к нам, чтобы мы направили его через пустыню на запад.
Когда Керрик перевел эти слова, глаза Херилака удивленно округлились. Эти люди умели читать будущее! И он внимательно вслушивался в слова Саноне, ожидая пояснений от Керрика.
— Люди валискиса оставят нас, ибо труд их завершен. Кадайр опять воплотился на земле. И слоненок Арнхвит останется с нами. Так будет.
Херилак и не думал возражать. Теперь он верил, что Саноне читает будущее и слова его вещие.
Головокружение начинало проходить, и Керрик только надеялся, что и Сорли так же спокойно примирится с потерей слоненка. Но сделка все равно оставалась выгодной, если учесть, что саску кормили их всю зиму.