Эдем. Трилогия

Гаррисон Гарри

Новости весьма не понравились Херилаку.

— Тут опасно! Свирепые тану, долгозубы. Откуда они пришли?

— С севера. И ушли на север. Наверное, это отряд охотников.

Поглядев на север, Херилак покачал головой.

— Значит, и эта дорога закрыта для нас. Путь на запад — тоже, по крайней мере в этом месте. Как узнать, сколько здесь этих черных тану, сколько долгозубов у них? Мы не хотим воевать, остается только одна дорога.

— На юг, — согласился Керрик, — на юг вдоль этих гор. Но тогда впереди могут оказаться мургу.

— Впереди может оказаться

все, что угодно, — хмурясь, бросил Херилак. Лоб его прорезали морщины. — Это ничего не значит. Надо идти. Или пустыня окончится, или набредем на края с хорошей охотой. А пока попьем сладкой воды. Пусть ночью стойбище охраняют охотники. Выступаем с рассветом.

Глава 19

След саммадов мог бы прочитать и ребенок: травоисы прорезали в мягком торфе отчетливые следы. Глубокие борозды, оставленные шестами, огромные отпечатки ступней мастодонтов и большие кучи навоза Херилак даже не пытался скрыть. Просто оставил несколько охотников в двух днях пути от саммадов, чтобы убедиться, что их не преследуют. Но дни шли за днями, и ничто не указывало на то, что черные тану со своими долгозубами увязались за путниками. Но, несмотря на все, Херилак днем и ночью выставлял стражу.

Ущелья и гребни, отходившие от высоких гор, переходили в сухую равнину. И люди спускались вниз. Путь их теперь пролегал не по холмам и долинам, а вдоль края пустыни. Охотники шли впереди, они отыскивали воду в ущельях. Вечерами, когда люди останавливались, мастодонтов уводили в горы напиться.

Они все шли. Охота у подножия холмов и на равнине не радовала. Травянистые просторы теперь удалялись от предгорий все дальше и дальше, туда, где раньше была только сухая пустыня. Равнину время от времени пересекали пересохшие русла. Но на равнине не было воды, не было и зверей — одна только трава. Приходилось идти дальше.

И только когда луна стала дважды полной и уменьшилась, они добрались до реки. Вода текла с гор, течение было быстрым, поток глубоко врезался в землю. Люди остановились на краю берегового обрыва, внимательно вглядываясь в водную пыль над перекатами.

— Здесь не перейти, — проговорил Керрик.

Кивнув, Херилак поглядел вниз.

— Лучше не пересекать, а пойти по изгибам. Там, куда течет вся эта вода, нет пустыни. А где нет пустыни, есть охота. Найдем место, разыщем еду — будем собирать и охотиться. — И Херилак высказал никогда не покидавшую его мысль: — Все это следует выяснить, прежде чем настанет зима.

Тану пошли вдоль реки, петлявшей сначала по равнине, потом среди невысоких холмов. Во многих местах береговой откос не был крутым, и они могли поить мастодонтов. Кое-где возле реки им попадались оленьи следы. И не только оленьи. Первым это заметил Мунан. Он пришел к костру Херилака и уселся спиной к горам.

— Я был охотником много лет, — заговорил он, — но однажды охотились на меня. Расскажу, как это было. В высоких холмах, которые вы называете горами, я выслеживал большого оленя. Было раннее утро, и след был свежим. Я шагал молча, но

чувствовал: что-то не так. А потом вдруг понял, в чем дело. Кто-то выслеживал меня самого, шел следом. Я чувствовал на себе чей-то взгляд. И когда я понял это, то резко обернулся назад и увидел позади себя долгозуба. Не так близко, чтобы он посмел прыгнуть, нет. Я выслеживал большого оленя, а он выслеживал меня. Долгозуб посмотрел мне в глаза и исчез.

Херилак кивнул, соглашаясь.

— Звери тоже ощущают это. Однажды я выслеживал долгозуба; почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне. Охотник чувствует, когда на него глядят чьи-то глаза.

— За нами сейчас следят, — спокойно сказал Мунан, вороша горящие ветки. — Пусть один из вас, не поворачиваясь, возьмет хворост и поглядит на холм за моей спиной. За нами следят оттуда, я в этом уверен.

— Керрик, бери хворост, — распорядился Херилак, — твои глаза острее.

Керрик неторопливо поднялся и, пройдя несколько шагов, поднял с земли сухую ветку, которую тут же сунул в огонь.

— Не знаю… — нерешительно сказал он. — На вершине холма скала, а под ней темное пятно. Может быть, зверь?

— Ночью выставим дополнительную охрану, — произнес Херилак. — Места незнакомые. На этих холмах может встретиться кто угодно. Даже мургу.

Ночь оказалась спокойной. Перед рассветом Херилак разбудил Керрика и Мунана. Свой план они наметили вечером. Они пойдут безмолвно, как тени, и сойдутся возле скалистого гребня с разных сторон. С восходом солнца все трое разошлись в разные стороны.

Птичий крик Херилака был сигналом. Трое охотников сошлись возле скалы, держа наготове оружие. Там никого не было. Но было видно, что кто-то побывал на этом месте: трава оказалась примятой.

— Отсюда и следили за нами, — сказал Керрик.

— Разойдитесь, поищем следы, — приказал Херилак.

След нашел Мунан.

— Там в песке отпечаток ноги.

Нагнувшись, они разглядывали след. Молча разглядывали. В том, кто оставил его, сомневаться не приходилось.

— Тану, — произнес Херилак, выпрямляясь и устремляя взгляд на север. — Что, если черные тану увязались за нами?

— Это было бы непросто, — возразил Керрик. — К тому же им пришлось бы обогнать нас и зайти спереди по холмам. Отпечаток ступни оставлен совершенно другим тану. Я в этом уверен.

— Тану впереди, тану позади… — задумчиво пробормотал Херилак. — Что ж, придется воевать, чтобы поохотиться?

— Этот тану только следил, — проговорил Керрик. — Тану раньше не убивал тану. Такое началось лишь в голодные зимы. А здесь, на юге, зимы по-прежнему мягки.

— И что же делать? — спросил Мунан.

— Понаблюдаем за ними, попробуем договориться, — ответил Керрик. — Что, если они опасаются нас?

— Это я их опасаюсь, — буркнул Мунан, — в особенности копья в спину.

— Тогда выходит, что и мы, и они боимся друг друга, — проговорил Керрик. — Но, пока мы держимся вместе, неизвестные тану побоятся стольких воинов и не обнаружат себя. Я пойду дальше один, возьму лишь копье. Быть может, тогда они выйдут ко мне?