Эдера

Гридасова В.

Эдера не могла знать, что смутившего её сердце юношу зовут Андреа и живёт он в особняке, расположенном неподалёку от магазина синьоры Бенти. Именно туда, домой, отправился Андреа, вспомнив о купленном им фуляре. Покупка действительно предназначалась для его матери — синьоры Леоны, которая в разговоре с сыном обмолвилась, что подыскивает фуляр к новому туалету. Конечно же, Леона сказала это случайно, без какого-либо намёка, но Андреа захотелось сделать что-нибудь приятное для матери. И вот чем всё обернулось… «У случая редкое, даже, пожалуй, уникальное имя — Эдера», — в шутку резюмировал Андреа.

Меньше недели прошло с тех пор, как он возвратился в родной дом после нескольких лет учёбы

в Соединенных Штатах. Образование, которое Андреа там получил, позволяло ему теперь работать архитектором или инженером-строителем. Параллельно он также прошёл курс менеджмента по торговле недвижимостью, и с его стороны это было шагом весьма разумным и дальновидным. Дело в том, что отчим Андреа — Серджио Сатти — служил в фирме, занимающейся как раз недвижимостью. И был он не просто служащим, а главным компаньоном своего брата Валерио, которому официально принадлежало это предприятие. Не имея собственных детей, Валерио и Серджио любили Андреа, как родного сына, надеясь, что по приезде из Штатов он займёт подобающее место в общем семейном бизнесе.

Леона же, в целом разделявшая взгляды мужчин на судьбу Андреа, втайне вынашивала и другой, более амбициозный план: женить сына на девушке из аристократических кругов и тем обеспечить ему тот высокий социальный статус, к которому она всю жизнь стремилась сама.

Когда-то, в ранней молодости, Леоне очень повезло: она, бессребреница, вышла замуж за красавца-дипломата. Конечно, женитьба на простолюдинке отнюдь не способствовала взлету его дипломатической карьеры: выше должности советника он так и не поднялся, хотя справедливости ради надо сказать, что и умер-то он совсем ещё молодым. Впрочем, Леона никогда не нуждалась в подобных оговорках, заявляя повсюду, и к месту и не к месту, что её покойный муж был преуспевающим послом.

Это дало повод Матильде — старой домоправительнице, служившей в семье Сатти чуть ли не с рождения обоих братьев, уничижительно именовать Леону «послихой». Жену Серджио Матильда считала лицемерной женщиной и не скрывала своего мнения от Валерио.

— Ты несправедлива к ней, — возражал тот. — У Леоны, конечно, сложный характер, но ведь Серджио счастлив с нею.

— «Сложный характер» — мягко сказано, — возразила Матильда. — Эта послиха — сущий дьявол. Вы вот предложили подыскать мне помощницу: дескать, трудно управляться одной, прыткость не та. А вспомните хорошенько, кто вам подкинул эту идею? Я просто не сомневаюсь, что тут не обошлось без синьоры Леоны. Ненавязчиво так её вам и внушила. Ну, вспомнили? Был такой разговор? То-то же! Она с первого дня, как только появилась в этом доме, всё мечтает от меня избавиться. Поначалу жаловалась вам и синьору Серджио: то я будто бы неряха, то сплетница, а то и воровка. Потом попритихла, видя, что вы этому не верите. И вот дождалась своего часа: Матильда, видите ли, старая стала! Пожалуй, пойду, поклонюсь ей в ноги за такую заботу.

Беседа эта происходила накануне возвращения Андреа из Соединённых Штатов, и Валерио попросил свою бывшую няню не обострять отношений с Леоной, чтобы мальчик ни о каких распрях не догадался.

— Только ради него да ещё синьора Серджио я и терплю козни этой особы, — уже более миролюбиво произнесла Матильда. — Пейте ваше лекарство и не засиживайтесь за полночь. Пощадите своё сердце.

Мир в доме был сохранен, но от Андреа не укрылось, что между дорогими ему людьми существует какое-то странное напряжение. «Может, так было всегда, а я просто не замечал этого по малолетству? — размышлял он. — Или, наоборот, семья не кажется мне такой же дружной, как прежде, только потому, что я отвык от неё? Да, пожалуй, всё дело именно в этом». Андреа немного успокоился

и, чтобы окончательно развеять дурные мысли, решил прогуляться по городу. Проходя мимо комнаты матери, он услышал доносившиеся оттуда явно возбуждённые голоса. Слов было не разобрать, но по интонациям Андреа понял, что мать чем-то возмущена, а отчим, не то, возражает ей, не то, оправдывается.

«Всё-таки тут что-то неладно», — снова подумал Андреа и не ошибся: Леона и Серджио действительно ссорились, хотя начинался их разговор вполне мирно. Леона посоветовала мужу присмотреться к поместью, которое, по её сведениям, собирался продать крупный землевладелец де Ренцис.

— Ах, Леона, у тебя нет других забот, кроме этих участков? — с досадой ответил Серджио, предчувствуя, что жена опять затевает какую-то интригу.

— Если бы ты дослушал меня до конца! Сегодня я случайно встретилась с Клаудией де Ренцис, и она рассказала, что, у её отца какие-то затруднения с продажей земельного участка. А ты ведь знаешь, что семья де Ренцис — одна из самых богатых и самых знатных в Италии. Поговори с Валерио, заинтересуй его этой сделкой с де Ренцис.

— Леона…

— Нет, дай мне договорить! Я хочу расположить к себе Клаудию де Ренцис потому, что она не только богата, но ещё и красива, и мила! Она могла бы стать прекрасной партией для Андреа.

— Леона, позволь мне всё же сказать…

— Нет, не позволю! Женившись на Клаудии, Андреа мог бы войти в тот элитарный круг, из которого мы были когда-то выброшены. И всё — по вине твоего брата!

— А причём тут Валерио? Ты понимаешь, что говоришь?

— Но разве не твой брат отбывал срок за мошенничество?

— Леона, ты в своём уме? Ведь ты говоришь это мне, а мы оба знаем, что честное имя брата запятнал как раз я! И случилось это потому, что я доверился твоим друзьям, которые и были истинными мошенниками. И в тюрьму должен был пойти я, а не он! Но Валерио взял всю вину на себя!

— Как ты красноречив, когда хочешь сделать мне больно, — Леона приложила платок к повлажневшим глазам, надеясь разжалобить мужа, и тем самым, переключить его на другую тему.

— Валерио пожалел нас, — продолжал Серджио, не обращая внимания ка уловки жены, так как мы с тобою только-только поженились, а Андреа ещё не оправился от удара, каким была для него смерть отца.

— Ладно, хватит об этом, — взмолилась Леона. — У меня болит голова.

— Сейчас я оставлю тебя. Но прежде, попрошу не забывать, что это один из твоих дружков пытался убить Валерио, стреляя в него, и с тех пор мой брат вынужден всю жизнь проводить в инвалидном кресле.

— А ты всю жизнь будешь его верным рабом! Потому что твоё чувство вины перед ним невероятно, чудовищно!

Здоровье синьора Валерио в последнее время вызывало тревогу у тех, кто его любил. Совсем недавно он перенёс тяжёлый сердечный приступ, который мог повториться при любой физической или нервной перегрузке. Поэтому Серджио взял все дела на себя и лишь докладывал брату по вечерам, что удалось сделать за день. А Матильда, не слишком доверяя докторам, взялась лечить Валерио своими средствами — с помощью травяных настоев.

— Выпейте, это поможет вам легко уснуть, — уговаривала его Матильда, каждый раз изобретая всё новые и новые уловки. — Вы ведь сами говорили, что замучились от бессонницы.

— Но я не хочу умереть от отравления.

— Пейте, пейте. От этого снадобья ещё никто не умирал.

— Ладно, давай. А то ты, пожалуй, никогда отсюда не уйдёшь. Фу, какая гадость!

— Я знаю, — рассмеялась Матильда, — и поэтому сама этого никогда не пью. Но вы — молодец! Сейчас заснёте. А пока… — Матильда засмеялась, не зная, стоит ли начинать этот разговор.