Шрифт:
Пролог
«Яма» – семь этажей уходящего под землю здания пункта временного содержания осужденных – была забита до отказа. Утром ожидалось прибытие трех космических транспортировщиков, которые доставят каждого из них к месту отбывания наказания – в самые далекие лагеря в самых далеких галактиках, где их не ждет ничего, кроме каторжного труда на рудниках самых глухих планет. Так уж повелось, что с некоторых пор на планете Земля и других освоенных человеческой расой планетах с отменным климатом, тюрьмы не строились – дело это считались затратным и неблагодарным. Граждане, преступившие закон, распределялись по иным планетам. Разбросанные по самым отдаленным звездным системам и галактикам, эти планеты с суровыми климатическими условиями глубоко в своих недрах хранили залежи редких и дорогих металлов или универсальных видов топлива, таких
Осужденные негромко переговаривались между собой в своих тесных и душных камерах, создавая из Ямы подобие жужжащего улья. Когда из некоторых клеток слышались редкие крики, ругань, приглушенные звуки и стоны, охранники, громыхая оружием, тяжело шагали по металлической решетке пола, по пути выхватывая мощными фонарями уставшие, изможденные или испуганные лица в камерах. Притихшие осужденные понимали – тот, кто кричал и стонал, уже не займет свое место в транспортировщике никогда. Потом охранники брезгливо тащили за собой по коридору пластиковые мешки.
– Не дрейфь! – весело сказала потрепанная женщина со слипшимися от грязи волосами, бесцеремонно толкнув сидевшую с ней рядом девушку, почти еще девчонку. – Может, повезет, и в лагере ты попадешь к хорошему хозяину. Тебя как зовут?
– Франческа, – с трудом сглотнув ком, ответила девчушка и шмыгнула носом.
Зареванными глазами она обвела тускло освещенную клетку, чтобы увидеть обреченные и отстраненные лица пяти узниц, развеселое неунывающее лицо соседки и ничего не выражающее лицо девушки, сидящей на полу.
– Ну, куда тебя определили? – не могла угомониться женщина. Она без умолка трещала на протяжении всей ночи.
– На Исту, – промямлила Франческа.
– Значит, летим вместе! – хохотнула грязноволосая. – Держись меня, авось, не пропадем.
– Повезло! – кто-то завистливо вздохнул. – Меня на Лют.
– Не известно, что лучше – пустынная пылающая Иста или скованный льдом Лют, – ответствовала другая, почесывая себе живот. – Меня вообще отправили гнить в болотах Альвиции! Проклятые выродки! Ненавижу!
– Эй, – женщина с грязными волосами носком туфли слегка ткнула девушку, сидевшую несколько особняком от них, – а ты куда летишь?
Молчание послужило ей ответом. Девушка в комбинезоне военного космолетчика никак не отреагировала на обращение. Она сидела, подтянув к себе колени, вытянув на них руки и откинув коротко стриженную и явно крашеную голову к стене. Глаза ее были закрыты.
– Что, – начала распаляться другая с синяком на подбородке, – думаешь, лучше нас, если была пилотом?! Считаешь нас отбросами, да?!
– Ей светит Лета, – зашептал кто-то из соседней камеры. – Сама видела, как ее клеймили лемнискатой.
Испуганный, возмущенный визг на миг наполнил притемненную камеру.
– Лета?! Это значит, что ты – из анормов?! Урод! Тебе нельзя жить среди людей!
Раздавшееся шуршание и возня свидетельствовали о том, что от девушки отодвинулись все, кто мог и на такое расстояние, на какое позволяла их клетка. И, вероятно, сами ужались до небывалых размеров, чтобы только не коснуться ее.
Рина Стриж злобно фыркнула в потолок и снова застыла с кривой ухмылкой на губах, умело пряча свое состояние – было трудно отходить от нескольких ударов электрошокера и еще какого-то сильнодействующего седативного препарата. Во рту было сухо, ужасно болела голова, пульсировало в висках, ныли все мышцы. О том чтобы применить свои способности не было и речи – две неудавшиеся трудные попытки элементарно ухватить энергетическую нить сначала одной, потом второй соседки, вызвали настоящую агонию в организме. Место, куда лазером была нанесена метка в виде петли бесконечности – лемнискаты – немилосердно горело огнем и зудело. Рина сжала губы – анормов всегда клеймили именно лемнискатой, в знак того, что они обречены на вечность и забытье, в то время, как другим наносили простой прямоугольник.
Как ни тщательно она скрывала свои способности, случай решил все по-своему. Впрочем, как с матерью и сестрой. Разве виноваты они в том, что в их роду издревле каждое поколение по женской линии обладало уникальным даром. Но узнай кто об их тайне, Леты им не избежать. Без суда и следствия. Впрочем, что и произошло.
Подобные им люди были небольшой, но все же, редкостью, и в этом времени считались опасными. В седой древности таких называли ведьмами и колдунами, сжигали на кострах, позже они стали героями некоторых популярными телешоу, зарабатывали огромные деньги, некоторые пытались проникнуть в запретные дела правительств разных стран, и тем самым оказались вне закона. Эксперты секретных ведомств признали людей, одаренных сверхспособностями, ненормальными или анормальными и вскоре к ним прилипло определение «анормы». Власть имущие пришли к единственному логическому для них выводу – нехорошо, что эти самые анормы знали неположенные тайные вещи, могли навязывать свою волю любому и каждому, общаться с миром духов, видеть всех насквозь, исцелять прикосновением и тому подобное. И решили – экстрасенсам место в специальном центре, построенном в виде космической станции в далекой галактике Цита и названном Лета. Там ученые якобы наблюдали за их явлением. Но приговоренные к Лете никогда больше не знали жизни и не видели свободы. На самом деле это была особенная тюрьма для особенных преступников. Они возможно и были подопытными кроликами первое время, но потом их погружали в особый сон – неостазис. Он не только останавливал все физиологические процессы, в том числе и мыслительные, но и разрушал сознание с подсознанием, уничтожая дар. Выведенные из неостазиса люди становились бесполезными растениями. А кому нужны голодные рты, не приносящие выгоды? Поэтому на Лете было узаконено умерщвление людей через инъекции. Неофициально, разумеется. И все об этом знали, потому что в адрес несчастных родственников иногда приходили сухие извещения о том, чтобы они явились в космопорт дабы забрать урну с прахом, если пожелают. С течением времени осторожная и методичная политика властей в отношении людей с необычным даром проросла в простых людях в виде жестокости, нетерпимости и агрессии, проявляющихся в каждом поступке и при каждом удобном случае. И как-то совсем незаметно анормов начали сторониться, опасаться и считать уродцами. О людях с подозрительными возможностями без сожаления сообщали, куда надо. Не важно, сосед это или родной дядя, ребенок или старик. И уж совсем не имело значения, что анормов обрекали на смерть. Ничто и никто не имел сил, чтобы изменить приговор – ни положение, ни состояние, ни связи с влиятельными людьми…
Глава 1
Тот полет должен был стать самым обычным из всех тех, что прошли в штатном режиме, а стал началом конца. Ее конца. Тяжкие мысли ворочались в голове Рины, не вызывая однако ни сожалений, ни страха. Еще до того, как эти надутые генералы объявили ей приговор, она и без них его знала. Лишение звания младшего офицера и лицензии на осуществление полетов. Вечная ссылка на Лету, чтобы в ней самой и кануть. Как сестра. Как мама.
Как тогда ей казалось, она вполне успешно справлялась с тем, чтобы скрывать свои способности. Если ее сестра Милена была медиумом, мама – целителем и работала с энергиями, то на нее свалился несколько комбинированный, специфический, признанный наиболее опасным, дар. Она, как и ее мама, остро ощущала потоки любых энергий, что существовали в мире. Стоило ей потянуть за энергетическую ниточку, как любой человек превращался в открытую книгу, с обнаженным нутром безо всяких тайн. Рина легко внушала то, что желала, без труда манипулировала разумом и управляла кровью в организме человека. Но самой страшной для нее оказалась неконтролируемая способность ее сознания убивать. И здесь от нее ничего не зависело, стоило кому-то проявить к ней агрессию или желание причинить непоправимый вред.
Мысли большинства людей приводили ее в ужас, вызывали мгновенное отвращение и нежелание продолжать общение. Стоило раз коснуться человека – и ее затягивало в омуты памяти, выворачивая наизнанку все грязные и опасные тайны. Похоть, жадность, предательство, жажда наживы, желание использовать в своих целях, низость и подлость – все было до боли знакомо в окружавших ее людях. Страх заставлял ее держать людей на расстоянии и не допускать в свою душу. Наверное, поэтому, достигнув возраста двадцати восьми лет, она все еще была одинока. А может потому, что чудом не стала жертвой насилия.