Единая параллель
Шрифт:
— Вспомнил! Фамилия начальника строительства была Шилов! — обрадованно сказал Крюгель, радуясь, однако, вовсе другому: вот, оказывается, чей взгляд напоминала ему манера штандартенфюрера Бергера! Взгляд Шилова — взгляд совы, которая поводит головой, направляя неподвижные, как фары, глаза.
— Возможно, — кивнул Бергер. — Я не помню. Точнее, даже не знаю, он числился у нас под кодовым номером. Кстати, он был убит при попытке диверсии. Это была скороспелая акция, чистейшая авантюра — так, по крайней мере, доложил его напарник.
— Разве Шилов действовал не один? — удивился Крюгель. — Вот этого я не знал.
— Да,
Бергер вежливо улыбнулся, поворачиваясь всем корпусом и останавливая на Крюгеле свои бесцветные немигающие глаза.
— Нет уж, увольте, — сухо сказал Крюгель. — Думаю, эта встреча не доставит мне удовольствия.
— Я тоже так думаю, — сладко прижмурился штандартенфюрер. — Честно скажу: не люблю предателей.
У Крюгеля опять испуганно обмерло сердце: неужели это намек? А если нет, то что означает пустопорожняя болтовня? Ведь прошло уже полчаса, а они фактически еще не касались дела. Да и есть ли оно, это дело?
Он демонстративно посмотрел на часы: в конце концов, ему надоели иезуитские следовательские замашки юнггеноссе Бергера — пускай раскрывает свои карты. А там, в открытую, будет видно, что к чему.
Хельмут Бергер, конечно, заметил, недовольно поморщился и встал. Прошелся по мягкому ковру, сказал с укором:
— Я вижу, ты слишком нервничаешь и торопишься. А жаль… Я понимаю твои заботы, но, черт побери, так приятно вспомнить старое! Оно всегда вспоминается, когда нет будущего. Да, да! Я опять возвращаюсь к этому: мы проиграли войну. И вот какой вывод отсюда: мы обязаны теперь быть особенно жестокими! Где логика? Она есть. Нет, это не предсмертный оскал, это дальновидная политика, если хочешь — программа будущих десятилетий. Наша жестокость породит ответную жестокость русских, а она, именно она, посеет так нужные нам семена ненависти в грядущих поколениях немцев. Только тогда дело, начатое, но проигранное нами, вновь воскреснет и будет жить. Будет!!
Штандартенфюрер резко ударил кулаком по тумбочке, на которой стоял скелет: зашелестели, застрекотали кости, у черепа изумленно отвисла челюсть. Крюгеля охватил ужас, когда он увидел все это, увидел рядом со скелетом замершего Бергера, опять включившего свой «стрессовый тормоз» — живого человека с остекленевшим полубезумным взглядом…
— Майн гот! Что я слышу… Ведь это же…
— Это приказ фюрера! Спокойно, оберст. Выпей воды и слушай внимательно. Я все это говорю к тому, что Харьков должен быть уничтожен при отступлении, стерт с лица земли как крупный населенный пункт. Средство — сплошное минирование. Время — одна неделя. Общее руководство и контроль — штандартенфюрер Бергер, непосредственное исполнение — полковник Крюгель. В случае провала акции виновные подлежат расстрелу. Надеюсь, все ясно?
Крюгель растерянно пожал плечами: вообще-то, он предполагал все это, по такая категоричность, такие масштабы и сроки… Ну, а самое главное состоит в том, что акция по своей истинной сути не что иное, как военное преступление чистейшей воды. Может быть, следует сказать или хотя бы намекнуть несущему всю тяжесть ответственности штандартенфюреру Бергеру?..
— Я вижу, ты не во всем разобрался. — Бергер криво усмехнулся. — Ну что
Очевидно, для начала военному инженеру Крюгелю следует напомнить операцию «Альберих», сказал штандартенфюрер, которая содержала сплошное минирование на территории в несколько тысяч квадратных километров. Именно она позволила провести успешный отход немецкой армии за линию Зигфрида в марте 1917 года. Конечно, это уже история, но история поучительная. Здесь, от Белгорода до Харькова, фактически делается то же самое, даже покрупнее масштабы. А сроки? Они реальные, если учесть, что предстоит уже финал операции — минирование самого города. Ну а кроме того, сейчас и условия другие, техника другая. Ведь в распоряжение Крюгеля выделены три отлично оснащенных инженерно-саперных батальона. И отдельная бригада полевой жандармерии.
— Я уже думал над этим, и у меня есть предварительные наметки, — устало сказал Крюгель, — Но вы же сами знаете, что город дважды переходил из рук в руки и каждый раз отступающая сторона старалась его минировать. Здесь, собственно, мало осталось что взрывать: весь промышленный район по проспекту Сталина давно в руинах…
— Тем лучше, — сказал Бергер, — меньше работы для тебя. Но ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что в Харькове нечего взрывать. Сейчас действует девять мостов — не должно остаться ни одного. Далее — сохранившиеся заводские корпуса, крупные административные и жилые здания в центре. И прочее, и прочее. Словом, завтра должен быть подробный план минирования, исполненный в одном экземпляре. Подчеркиваю: только в одном. И таблица раскладки технических средств, количества взрывчатки. Минирование должно производиться преимущественно ночью — в последнюю очередь минируются пути отхода. И еще одна деталь: всякие посторонние лица из числа местных жителей, даже случайно попавшие в зоны минирования, должны быть расстреляны на месте. Ну это функция не твоя, а комиссара полиции Мернца. Ему будут даны указания.
— Яволь! — вскочив, стукнул каблуками Крюгель и горько подумал, что логика многолетней военной жизни привела его в конце концов к неумолимому и закономерному финалу: он, военный инженер, оказался в одной компании с эсэсовцами и гестаповцами. И то, что ему предстоит совершить, по сути, ничем не отличается от тайного блюттауфе — кровавого посвящения в рыцари СС посредством личного участия в массовых убийствах, расстрелах и казнях. Хельмут Бергер прошел свое «кровавое крещение» еще в рядах штурмовиков, Крюгелю оно предстоит сейчас — в этом вся разница. А он-то наивно полагал, что между ними нет ничего общего…
— Не вешай носа, старина Ганс! — хлопнул его по плечу штандартенфюрер. — Задача, конечно, трудная, но выполнимая. И потом, имей в виду, что за твоей спиной я — верный школьный товарищ. Не стесняйся: в любое время дня и ночи обращайся ко мне. Не полагайся на армейское начальство, этих безвольных хлюпиков. А если кто обидит, я сумею за тебя постоять: у меня дружеские связи с обергруппенфюрером Прюцманом — начальником СС и полиции на Украине. Договорились?
— В общем да! — несколько приободрился Крюгель, наблюдая, как наконец-то Бергер берет со стола интригующий секретный документ. Эта проклятая бумага, честно говоря, весь вечер держала Крюгеля в напряжении. Он и сейчас не мог предположить, что в ней содержалось.