Единороги будут!
Шрифт:
— А вот здесь есть эльфийская магия, именно благодаря ей гель сохраняет нужную, по мнению его создателя, температуру.
Я извивалась, вырывалась, повизгивала… Но холодная масса преследовала меня! Мало того, ловкие сильные руки перевернули мое вспотевшее от борьбы и, одновременно, замершее тело, чтобы с особо-садистским удовольствием вылить оставшиеся полбанки мне в область поясницы.
— И не надо так кричать, леди, а то вон ваш муж уже пришел, наивно надеясь, что я вас тут убиваю. — И уже явно не мне, а куда-то в сторону двери в ванную: — Хочешь помочь?
Я попыталась вырваться и вывернуться, чтобы посмотреть, с кем там Рикиши разговаривает. Хотя если он сказал, что с мужем,
— Да ты сам прекрасно справляешься, как я вижу.
Мерзкий предатель! Вместо того чтобы встать на защиту своей жены и госпожи, он ехидничает!
— Да и не поместимся мы тут втроем. Так что, пожалуй, я пойду успокою остальных, а то вон Шакрасис тоже под дверью нервничает.
— Вот, леди, не умеете вы стоически терпеть жертвы ради красоты. Напугали всех…
— Убью! — чуть слышно процедила я сквозь зубы. — Убью, выдеру, изнасилую и снова убью…
— Прекрасная программа на ночь! — он еще и смеется, продолжая втирать холодную мазь в мое тело. — Только сначала я еще вам маску для пяток сделаю…
— Рикиши! Я тебя предупредила… Ты — не жилец!
— Да, леди, — в голосе Рики почти не слышно легкой ненавязчивой грусти. Вот я, дура, с ноги и по больному… — Но маску для пяток я вам все-таки сделаю. В качестве мести за мокрые сапоги.
Вообще-то, я рассчитывала еще на бурный секс в нормальной кровати, на простынях и под одеялом, но когда Рикиши вынес меня из ванной, я уже почти спала. Сквозь сон я слышала, как мои мужчины обсуждали, кто будет первым дежурить в ночи, оберегая остальных. И еще о том, что Рики пропустил ужин, но он может пойти и перекусить, — заботливые друзья ему оставили. Правда, для этого надо закутаться, хотя бы в простыню, потому что голым к столу выходить неприлично.
А вечером я проснулась от осторожного поцелуя и, не открывая глаз, обняла нависшего надо мной на вытянутых руках Рики за шею, притянула к себе, тоже целуя. В губы, в щеку, в скулу… Жадно, как будто не были мы вместе совсем недавно, как будто я тосковала без него и его ласк вечность. И он целовал меня так же, вроде едва касаясь губами и обжигая, нежно и властно одновременно, так, как умел только он. Когда тело начинает плавиться и выгибаться еще до того, как к нему прикоснуться, только от предвкушения, от теплого дыхания, от которого мурашки по коже… Мои пальцы то сминали простынь, путаясь в ткани, то впивались ногтями в спину Рики, оставляя длинные тонкие царапины…
— Скорее! Я хочу тебя… Ну, скорее же!
А мой мужчина продолжал изощренно мучить, целуя меня между ключиц, гладя ладонями мою грудь, губами и языком лаская каждый сосок отдельно, а потом принялся опасно медленно спускаться поцелуями все ниже и ниже… И тогда я, изнывая от желания, запустила пальцы ему в волосы, подтащила его вверх, впилась губами в его губы, обхватила ногами его за бедра и сама начала тереться о его возбужденный член, требуя, наконец, чтобы он вошел в меня, а не распалял еще больше!
— Леди… Какая вы у меня ненасытная иногда… Как хищница, — сдаваясь, Рикиши попытался войти в меня медленно и осторожно, но я, рыча уже, действительно, как настоящая хищница, обхватила его ногами и руками, жадно овладевая, хотя и лежала снизу. Ногти практически впивались моему мужчине в кожу, зубами я уже пару раз укусила его за плечо… А нечего… издеваться!
Смирившись, что плавно и ласково я сейчас не желаю, Рики обхватил мои ноги, разводя их в стороны и назад, заставляя меня практически упираться ими в стену. А потом принялся буквально вбиваться в меня, с силой, быстро, закусив губу и смотря мне в глаза. Внутри у меня все ныло от желания. Я сама пыталась двигаться
Когда сознание начало немного проясняться, я наткнулась на злющий взгляд желтых глаз, и, посмотрев вниз, оценила, что по полу извивается и переливается змеиная половина тела нага. Человеческая же, скрестив руки на груди, изображала олицетворение укора совести.
Сделав вид, что совершенно не понимаю, что здесь такого только что происходило, и почему меня сверлят недовольным взглядом, я вылезла из кровати и в обнаженном виде продефилировала в сторону ванной. Шакрасис издал что-то среднее между шипением и рычанием. Рикиши, давясь смехом, ретировался в ванную вместе со мной и принялся одеваться в более-менее высохшую одежду. Из чувства благодарности за хорошее утро я даже подсушила ему сапоги и привела в порядок стоящие задеревеневшим колом штаны.
Высунувшись в комнату и наткнувшись на суровый взгляд нага, я снова скрылась за дверью, уселась на край ванны и виновато посмотрела на Рики:
— Ну, и что нам теперь делать? Никакой личной жизни, даже когда мы вроде бы наедине…
— Это вы еще Нибраса не видели, леди, — посочувствовал мне Рикиши. — Его там Бхинатар с Чхаром успокаивают.
— Совсем все плохо, да?
— Ну… Ему же природой положено регулярно вступать в сексуальные отношения с женщинами, а он с ними только в шахматы играет.
— Кстати, — я вспомнила, что так и не получила ответ на один давно занимающий меня вопрос. — А как вы и Нибрасом питаетесь последнее время?
— Так узел же, — с удивлением в голосе произнес Рики. — Мы все теперь ментально перевязаны, так что мы берем энергию у вас и Шакрасиса.
— То есть смерть от потери сил ни тебе, ни Нибрасу больше не грозит? — заинтересовалась я преимуществами нашей феноменально проблемной связи.
— Нет, — довольно улыбнулся Рикиши. — Я уже очень давно не чувствовал себя настолько бодрым и полным сил. Причем, раз вы так и не поняли, что поддерживаете и меня, и Нибраса, значит, на вашем самочувствии это не отражается.
— Ну, тогда демон должен радоваться, а не злиться! — ехидно усмехнулась я, подмигнув Рики, и снова высунулась из ванной. Укор совести по-прежнему возвышался в ожидании нас. Красивое зрелище, если абстрагироваться — сине-зеленые волны переливающегося чешуйчатого змеиного тела, извивающиеся и перетекающие, плавно переходили в мускулистое человеческое, тоже сине-зеленоватое. Длинные распущенные волосы спадали по шикарному обнаженному торсу, а желтые с вертикальным зрачком глаза манили и гипнотизировали, заставляя смотреть, не отрываясь, и тонуть в этом взгляде.