Единожды отвергнув
Шрифт:
— Будешь знать как драться! — усмехнулся Фелипе, беря пострадавшую руку и внимательно осматривая припухлость.
У Джессики пересохло во рту. Его прикосновение подействовало на нее чрезвычайно сильно.
— Только не нужно злорадствовать!
Фелипе видел, что ее глаза потемнели от наплыва чувств, сама она распалилась от желания, с которым еще не успела как следует освоиться. Что ж, и он пребывал в похожем состоянии.
Оба мы хороши, подумал Фелипе, разрываясь между необходимостью исполнить долг и личными порывами. В эту
— Если собралась сражаться, нужно уметь это делать, — произнес он хрипловатым от досады голосом. — Удивляюсь, как твой отец не научил тебя простейшим приемам.
— Папа не одобряет драчливость в девочках.
— Разумно.
Фелипе знал, что давно пора тронуть автомобиль с места, но все не мог наглядеться на свою очаровательную пассажирку. Ее кожа столь чувствительна, губы так нежны, они словно напрашиваются на поцелуй.
Проблема лишь в том, что одного поцелуя окажется недостаточно. За ним обязательно последуют другие и...
Сдержав рвущееся с губ проклятье, Фелипе включил зажигание и повел «мерседес» по ведущей на трассу аллее. Тихий голос Джессики отвлек его от тяжелых мыслей.
— Мне казалось, что ты ненавидишь моего отца.
— Не его, а безответственность. Впрочем, сдается мне, что мистер Бейн оказал тебе плохую услугу, удалившись от дел и взвалив конезавод на твои плечи в тот момент, когда положение далеко от совершенства. Плюс долги...
Фелипе хотел добавить еще что-то, но заметил выражение лица Джессики. Та быстро отвернулась к окну, однако он успел увидеть озабоченность в ее глазах. И боль. Судя по всему, Джессика Бейн не так уж непробиваема.
Он крепко вцепился в руль. Пребывание наедине с этой девушкой сводило его с ума.
— Когда бьешь, — сдержанно объяснил он, не отрывая взгляда от освещаемого фарами шоссе, — сила должна идти от плеча. А вовсе не от запястья.
Даже звук его голоса оказывал на Джессику сильнейшее воздействие, превращая ее в изнывающее от желания существо. Она влипла по уши. Но не из-за долгов или лошадей. Из-за Фелипе. Он будто выворачивал ее наизнанку. Ни один мужчина не действовал на Джессику подобным образом. Поэтому она не знала, как с этим справляться. Как вести себя со взрослым, осознающим свои желания мужчиной. Вот почему бизнес с Рабалем может обернуться для нее катастрофой. Если Джессика забудет об осторожности, боливиец одержит над ней верх.
Перед их домом Фелипе заглушил двигатель, и в свете фонаря Джессика заметила, что входная дверь распахнута. То же относилось и к двери сарая, в котором хранились садовые инструменты. Интересно, что Лина там делает?
Джессика вышла из «мерседеса» и направилась к сараю.
— Мэри, это ты? — донеслось из темноты.
Ее сердце зашлось. Папа! Что привело его в сад посреди ночи?
Услыхав, что Фелипе выбирается из автомобиля, Джессика
— Папа, иди в дом!
Однако мистер Бейн не торопился.
— Кто это?
— Я, Джессика. Идем отсюда. — Она не могла допустить, чтобы Фелипе увидел ее отца таким: в измятой полосатой пижаме, взъерошенным и с пустым взглядом. — Папа, пожалуйста.
— Стив, у вас найдется минутка? — резко произнес за спиной Фелипе. Очевидно, он узнал отца Джессики.
— Он не сможет с тобой поговорить, — бросила она через плечо, сопроводив свои слова гневным взглядом. Затем Джессика взяла отца под руку. — Папа, идем в дом, прошу тебя.
— Мне показалось, что подъехал автомобиль, — пробормотал мистер Бейн.
— Верно. Это прибыли мы с Фелипе Рабалем, — ответила она с обреченными интонациями в голосе. Ситуация становилась неуправляемой.
— С кем?
— С сыном покойного дона Рабаля из Боливии.
— Не знаю такого...
Джессика искоса взглянула на Фелипе. Тот наблюдал за происходящим прищурившись, выражение его глаз невозможно было понять.
— Ладно, пап, уже поздно. Пора идти в постель.
— А где твоя мама?
Джессика почувствовала укол в сердце.
— Ее нет.
— Надеюсь, она скоро вернется?
Мэри Бейн умерла двадцать лет назад, через несколько минут после того, как родилась Лина.
— Не так уж скоро, — ласково произнесла Джессика, с болью наблюдая, как голубые глаза отца наполнились тоской. — Идем наверх, папа, хорошо?
Уложив отца в постель и вновь спустившись, она обнаружила, что Фелипе ждет ее в холле. Он молчал, и Джессика избегала его взгляда.
Прошла минута, другая. Наконец она не выдержала и прямо посмотрела на него.
Лицо Фелипе было спокойно.
— Стив болен, — констатировал он.
— Да. Болезнь Альцгеймера.
— Судя по всему, это началось не вчера, — продолжил Фелипе. Джессика промолчала, и он добавил: — Вероятно, подписывая контракт с моим отцом, Стив уже был нездоров.
— Да.
— Надо было рассказать мне об этом раньше. — Похоже, Фелипе рассердился, но было непонятно на кого: на Хуана или на нее? — Жадность моего отца уничтожила множество людей. Разрушай и прибирай к рукам — вот его лозунг.
Джессика стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Она не делала этого уже лет двадцать.
— Очень сожалею.
— Нет, это мне очень жаль. Мой отец подло поступил со Стивом. Его поступок приводит меня в бешенство. Я просто... — Он умолк, тряхнув головой. — Клянусь, Джессика, алчность Хуана больше не причинит вам вреда. Я не позволю, чтобы несправедливый контракт привел вас к разорению.
Минула всего ночь, но Фелипе Рабаль взял их существование под контроль. Он нанял экономку и приходящую сиделку, а также вызвал из своего поместья в Боливии одного из управляющих по имени Хосе.