Единственная для черного дракона

Александрова Марина

Я нарочито медленно повернулась лицом к девушке, что говорила со мной и едва не закричала от увиденного. Всё такая же высокая, но от былых аппетитных форм не осталось и следа. Казалось, она не ела все три месяца, что её здесь не было, потому как передо мной стоял настоящий скелет, затянутый белоснежной кожей. Её зелёные глаза потускнели, став своим цветом напоминать буро-зелёную жижу болота. Белокурые блестящие локоны словно истончились, напоминая сейчас паутину, будто стоит мне подуть, и они просто улетят с её

головы. Но всё это было ещё куда ни шло, если бы не два четких шрама от уголков её губ до самых ушей, уродующих её лицо и превращающих её рот в вечное подобие жуткой улыбки.

Я молча смотрела на неё и на самом деле не знала, что делать или сказать. Было ли это следствием неверно принятого мной решения постоять за себя единственно доступным способом? Моя ли это вина? И, что теперь делать, потому как она явно считает, что во всем виновата именно я.

Таймарис изогнула свои губы в подобии улыбки и вышел довольно жутковатый оскал. Она в два шага преодолела расстояние между нами и слегка склонилась ко мне. Я с силой сжала кулаки, готовясь ко всему чему угодно.

— Три месяца я провела в амаритовом мешке, — прошептала она мне в лицо, точно это могло бы мне многое объяснить, но я понятия не имела, что такое «амарит» и мешок из него.

Должно быть, сообразив это, она решила пояснить это для меня.

— Это такая камера без окон и дверей, а ещё без возможности получать энергию для демонического ядра, — сказав это она как-то странно хохотнула. — Представляешь, через что я прошла? Моё ядро травмировано и если я смогу призвать зверя в будущем, то считай я счастливица, но магический дар мне уже не пробудить, чтобы я ни делала!

Прошипела она, склонившись надо мной.

— Моё лицо резал лично хозяин, — вновь улыбнулась Таймарис, и я ясно увидела отблески безумия на самом дне её глаз. — Посыпая раны амаритовой пудрой, — прикусив нижнюю губу, улыбнулась она словно говорила о чем-то вкусном или приятном. — Знаешь, что он сказал мне запирая в этом мешке изуродованную и обесчещенную?

Я не знала, что мог сказать ей урод, сотворивший такое. Я не хотела знать!

— Я буду единственным мужчиной в твоей жизни, малышка, — прошептала она почти мне на ухо и тут же отстранилась. — Знаешь, почему он так сказал?

Я лишь молчала в ответ.

— Знаешь?! — не выдержав закричала она.

— Нет, — одними губами прошептала я.

— Потому что никто и никогда в жизни не посмотрит на подобную мне, — то ли плача, то ли смеясь, наконец сказала она. — И всё это из-за тебя, — словно по щелчку пальцев, изменившись в лице, процедила она сквозь зубы, направив всю ненависть на меня.

Вопреки всему, сила её эмоции, словно упала на иссушенную почву моей души и тут же была впитана мной, хотя это и было последним, чего я на самом деле хотела сейчас!

— Ты правда так думаешь? — тихо спросила

я. — Правда считаешь, что это не вина того, кто сделал это с тобой? Или, быть может, не ты решила быть той, кто хотела унизить меня изначально? Почему ты жалуешься мне теперь? Почему ищешь виноватых где угодно, но не желаешь взглянуть правде в глаза?

— Он мой господин, — прошептала она, склоняясь ко мне и говоря эту глупую фразу так, как если бы она должна была многое прояснить для меня. — Он не может быть неправ, — твердо заключила она и я невольно вздрогнула. — И я сильнее тебя даже сейчас! Я самая сильная волчица своего рода!

Что за ерунда?!

— Думаешь, сможешь настроить меня против него!? Но я прекрасно знаю, кто на самом деле виноват в том, через что я прошла! И, знаешь, — сказала она и тут же улыбнулась, — я не собираюсь прощать тебя…

После этих слов она повернулась ко мне спиной, и нетвердым размашистым шагом направилась прочь.

Я смотрела в след этой искалеченной молодой девушки и не могла принять того факта, что если бы не моё решение тогда, быть может, этого не произошло? Быть может, стоило тогда просто перетерпеть?

Казалось, встреча с Таймарис перевернула всё вверх дном у меня в душе. Её изуродованное лицо, истощенное тело, искорёженная энергетическая структура и насилие с которым она столкнулась не укладывались у меня в голове. Делая то, что я сделала я знала, что хозяин должен будет её выпороть розгами или запереть на срок от месяца до двух урезав в питании и общении. Именно так гласил учебник права в библиотеке Римана о наказании бесов за причинение легкого вреда собственности. Это же подтверждала книга по аламийскому праву обнаруженная уже тут. Но то, что с ней произошло…

— О, господи… — в очередной раз вспомнив её изувеченное лицо, я раздосадовано отбросила не желавшую отстирываться тряпку.

Вопреки всем доводам разума, мне было действительно её жаль! И я хотела бы помочь ей…

— Конечно, — пробормотала я себе под нос, беря тряпку и начиная вновь катать её по ребристой доске, не теряя надежды, что к началу урока она всё же отстирается. — Она только что пригрозила тебе явно не за волосы отодрать, — пробормотала я себе под нос. — Но, у неё есть право злиться…

— Ты думаешь? — голос Мак, раздавшийся у входа в постирочную, вывел меня из увлекательного диалога с самой собой.

— Привет, — кивнула я ей, а также Райсин и Лайэт.

— Чем ради бога ты занимаешься?! — изогнув светлую бровь, усмехнулась Райсин. — Ты что не в курсе того, что творится?!

— О, чем вы? — нахмурившись, спросила я.

— О том самом, — коротко и весомо заключила Лайэт. — Мы слышали ваш разговор, — добавила она.

— И вся школа гудит о том, в каком состоянии вернулась Тай, как и о том, как она расправится с тобой…