Единственная для Хранителя Закона
Шрифт:
«Что ж, надеюсь, нас представят», — подумала я и вежливо улыбнулась пришедшим.
— Вы открыли врагам тайну ритуала? — в лоб спросила меня рыжая, и я, поперхнувшись воздухом, выпалила:
— Нет! Как вам…
— Я просто помогла всем, — усмехнулась Нольвен и кивнула на светловолосого мужчину. — Хранитель Мудрости слышит, когда ему лгут. Конечно, мы и так узнали бы ответ на этот вопрос, но это было бы сложно. Словесное кружево, этикетные танцы…
— В сложившейся ситуации подобное решение выглядит подходящим, — кивнула
— Добро пожаловать, — повторил за мной Гел, — следуйте за нами.
Мой муж подал мне руку, и мы направились вперед.
Моргелин был напряжен, я же олицетворяла собой абсолютное спокойствие. Что бы нас ни ждало, мы к этому готовы.
А за спиной тем временем разгоралась жаркая свистящая дискуссия. И мне никак не удавалось расслышать, о чем же спорят.
Впрочем, едва лишь мы вошли в просторную светлую комнату (мне пришлось приложить усилия, чтобы сдержать удивление), как стало ясно, о чем же шептались у нас за спиной:
— Приношу свои искренние извинения, — хмуро произнесла Нольвен. — Хотя я все равно считаю, что лучше в лоб спросить, чем тайно подозревать.
— Я принимаю ваши искренние извинения, — улыбнувшись, я чуть склонила голову, — между нами нет обид.
— Между нами нет обид, — согласилась рыжекосая красавица. — Знакомая комната.
— Печально знакомая, — тонко улыбнулась Лиарет, — когда случается что-то плохое, мы всегда собираемся именно в Речной гостиной.
— Она лучше всего подходит для наших нужд, — спокойно произнес Гел, — потому что находится близко к сердцу замка. Сюда еще никому не удалось пройти незамеченным. Прошу, присаживайтесь.
Едва лишь мы расселись, в центре стола появились фрукты и сладости. К которым, впрочем, никто не потянулся.
— Все знают, сколько осталось до ритуала, — начал Гел. — Перенести его мы можем лишь на следующие десять лет. За это время Империя успеет ввести войска, ведь формально Император имеет на это право.
— Им известно, что мы к чему-то готовимся. — Данриэль, Хранитель Теней, откинулся на высокую спинку стула и хмуро продолжил: — Однако им не известно, к чему именно. Я правильно понял, что вы, квэнни Эйлин, смогли сохранить тайну?
— Верно, — я кивнула, — мне удалось. Чудом, не более. Однако хочу заметить, что мужчина спрашивал не о том, что происходит, а о дате и времени.
— Кстати, да, — подал голос Хранитель Мудрости, которого локтем пихнула супруга, — давайте начнем с начала. Квэнни Эйлин, вы могли бы рассказать нам о том, что происходило с вами с того момента, как вы увидели свою дочь?
— Да, — кивнула я.
Откинувшись на спинку стула, я прикрыла глаза. Чтобы восстановить в памяти мельчайшие детали, мне требовалось сосредоточиться. И едва лишь мой разум сконцентрировался, я начала рассказ, так и не открыв глаз.
— Как вы поняли, что этот кусок глины и есть голем, изображавший вашу дочь? —
— Мой бывший муж угрозами и шантажом заставил мою дочь остричь волосы. Я узнала локоны, что до этого расчесывала десятки раз. Узнала обрывок кружева со своей сорочки, — без особых эмоций ответила я.
И продолжила дальше. Тщательно описала того, кто меня допрашивал. А после мне пришлось подробно объяснить, почему никто не тронул меня и пальцем:
— Я изучала боевую магию тайком, урывками. А потому собрала все самые распространённые ошибки. Но если настоящий боевой маг ругается и переучивается, то я… Я нашла в этом особую выгоду. Мой щит тянет энергию не из колдовского очага, а забирает мою жизненную энергию. И если разбить щит, проломить его, то мое сердце остановится. Я… Я бы не выдержала пыток. Я так думаю. А они были слишком расслаблены, они знали, что моих сил не хватит разорвать или пережечь веревку. Да и в комнате, как я сейчас понимаю, был распылен экстракт тайоры.
— Экстракт тайоры? — переспросил Хранитель Теней.
— У нас он запрещен, — ответила ему Маэлин, жена Хранителя Мудрости. — Эта вещь, будучи распылена, не дает магии выйти из человеческого тела. Как вы это сделали?
— Но у кожи не один слой, — я пожала плечами, — и мой щит всегда располагался под кожей. Поэтому я и говорю, что заметила этот слабый аромат только сейчас. То есть вспомнила, что заметила… Прошу прощения, я заговариваюсь.
— Мы все понимаем, — с сочувствием отозвалась Лиарет. — Мы постараемся не мучить тебя, Эйлин.
— Так ведь и я все понимаю, — серьезно сказала я.
Закончив свой подробный и обстоятельный рассказ, я протянула руку и взяла гроздь винограда. Во рту все пересохло, а на столе нет никакого питья.
— Кто-то нас сдал, — подытожила Нольвен. — Но кто?
Мне не хотелось этого говорить, но и молчать было невозможно:
— Расчеты не видел никто, кроме меня. Я относила их в ту жуткую комнату, а после забирала.
— И никому не передавала? — прищурилась Маэлин.
— Только Арлетт, — не стала скрывать я. — Но она не успела бы ничего прочесть. Да и завязки на папке я завязываю на несколько узлов. Мы бы обошлись без рук, но в комнате мне всегда становилось плохо. Магия щитов страшно давила на меня.
— Ясно, что ничего не ясно, — вздохнул Гел, — но откладывать ритуал нельзя. Не будем забывать о том, что Империи достаточно просто убрать одного из нас — и наше законное право на отделение растворится до следующего сбора всех Хранителей.
— И будут нам пляски с шаманским бубном, — буркнула Нольвен, — как уберечь шахты, природу и редкие растения.
— Пляски, — эхом повторила я. — А что, если именно пляски нам и помогут? Скроем ритуал в тени праздника! Ничего не намечается? День города, столицы, улицы? Какое-нибудь столетие с какой-нибудь битвы?