Единственная для невольника
Шрифт:
— Не-а.
— Вот и замечательно.
Я сжала и разжала кулаки, чувствуя, как по венам пульсирует магия, как по артериям течет незамутненное волшебство. Я сотворила что-то очень сильное — сама понимаю. Даже запретное, потому что магические переливы слишком сильны. Будто волны в шторм. Наверное, не стоит рассказывать папе, иначе он разозлится, что ослушалась его, вылезла, истратила весь резерв на какого-то мальчишку.
Ещё и парень этот… обидно как-то. Почему не поблагодарил меня за спасение, а разозлился? Я ведь от всего сердца хотела помочь!
— Штатная
— А куда они бегут?
Меня потряхивало от непонятного испуга. Словно поднялись со дна какие-то воспоминания. Чужие, незнакомые. Но такие яркие, что лопатки сковало хлесткой болью. Отцовский хранитель неоднозначно пожал плечами, а папа лишь хмыкнул себе в усы.
— Да бесы их разберут. От сытой жизни бегут к неизвестности. Считают, что где-то им будет лучше, чем здесь.
Ничего не поняла. Посмотрела на проносящиеся поля. Неужели мы возвращались от контура к городу? Уже?! А как же обход границы?! На секунду мне показалось, что вдалеке ничком лежат человеческие тела. Да ну, глупость какая-то.
Даже если это злые враги, не оставят же их просто так?..
Папа запахнул шторку на окне, и в повозке стало темно. А на душе — скреблись степные кошки.
Глава 10. Сможешь ли ты меня простить?
Мы оба молчали, потому что ни одно слово в мире не могло выразить всего моего раскаяния и всей той боли, что Стьен испытывал, понимая, кто искалечил его судьбу.
Мальчишка-раб, которого едва не убили стражники. Беглец, про которого я давным-давно забыла. Случайный человек из моего прошлого.
Я связала нас задолго до инициации. Даровала ему жизнь ценою свободы, и долгие годы он платил непомерно высокую плату за мою «щедрость». Одно неумело построенное заклинание, в котором я неправильно расставила акценты, и на мужчину легко жуткое проклятие. Интересно, только ли проклятие или ещё и приворот, ибо я мечтала, чтобы он однажды приехал ко мне и влюбился?..
А теперь чары сняты так же резко, как и наложены — благодаря моему желанию. Значит, если чувства Стьена поддельные, они тоже должны исчезнуть.
Что же останется? Злость? Ненависть? Жажда мести?
— Ты хотел погибнуть?
Голос сиплый, будто исчезающий. Не мой. Чужой. Это голос злодейки, которая по собственной глупости привязала к себе человека, лишив его будущего.
Он мрачно кивнул.
— Либо погибнуть, либо сбежать за защитные стены и стать свободным. Мы смогли вырваться из рабовладельческого дома и дойти до границы. Нас искали стражники. Несколько дней мы прятались по лесам, боясь быть обнаруженными. И когда вышли к стенам, появилась ты.
— Я… — сглотнула, не представляя, что говорить и как оправдываться.
С этой точки зрения я никогда ситуацию не рассматривала. В моих детских фантазиях всё было просто: мальчик умирал, но его героически спасли. Вот такая вот умница Алиса.
Я
Тогда мне казалось, что о моем поступке должны слагать легенды. Умолчала обо всем лишь потому, что боялась отцовского гнева. Но втайне гордилась собой. Подружкам по секрету рассказала, да только они не особо поверили. И всё. В какой-то момент я забыла эту историю как незначительный эпизод.
— Я единственный, кто выжил в той бойне. — Стьен подошел ко мне. — Поэтому, в наказание за ослушание, меня отдали из бытовых рабов в постельные.
— Мне всегда казалось, что постельные — это особая каста. В смысле, элитная…
Краснота поползла по моим щекам.
— Всякие бывают, дорогие и дешевые. Я относился ко вторым. Меня всему научили, но какой толк из мужчины, который воет от любого касания? — Он опустил взгляд, и в том полыхала немыслимая боль. — Который бесполезен во всем. Которого избивали хозяева до полусмерти и перепродавали сразу же, как я им надоедал.
— Прости меня, умоляю. За всё. Если бы я знала, что моё заклятие так обернется…
Хм, если бы я знала… Неужели оставила бы несчастного парня истекать кровью? Неужели смогла бы просто махнуть рукой на него, понимая, что моё спасение превратится в наказание?
Если бы не тот импульсивный поступок, Стьен бы остался лежать на земле вместе с десятками мертвых рабов.
Так что бы я сделала, зная обо всех последствиях своего поступка?..
— Лис, ты другая. Я всё сильнее привыкаю к тебе. Мне начало казаться, ты взаправду могла бы… — голос сорвался, — остаться со мной. Глупости, конечно. Я думал, между нами особая связь. Но теперь понимаю всю глубину её особенности.
Я накрыла его рот ладонью. Молчи. Пожалуйста, не жаль меня словами. Я не знаю, что происходит внутри, но оно ворочается внизу живота, взрезает острыми шипами внутренности и оно же зализывает раны, расцветая словно диковинное растение.
Любовь? Влюбленность? Привязанность?
Кто разберет.
Стьен аккуратно отвел мою руку в сторону, поцеловав тыльную сторону ладони. Вдумчиво, неторопливо. Словно пытался распробовать поцелуй как заморское кушанье. Словно пытаясь понять, чувствует ли он ко мне что-либо настоящее.
— В моей жизни было всякое. Я солгу, если скажу, что никогда не желал той девчонке-колдунье смерти. Ночами лежал на стылом полу и, рыдая, мечтал, как найду её и перережу горло. Спустя долгие годы черты её лица стерлись из памяти, да и образ был размытым. Всё-таки я находился в предсмертном бреду, когда она… когда ты появилась. Но я надеялся однажды встретить её и отомстить.
Мне становилось всё холоднее от этих его слов. Даже тон изменился. Из него исчезли любые теплые интонации, осталось лишь отчуждение. Глубокая безысходность. Глаза остекленели, и пальцы сжались на моем запястье так сильно, что я ойкнула.