Единственная для Плохого

Франц Алиса

Мы пробыли в онкологическом центре еще немного, слушая рекомендации и план по восстановлению. Мелочи, подумала я, это все решаемо и выполняемо. По сравнению с тем, что нам пришлось пережить, это были легкие хлопоты.

После посещения центра мы пошли гулять.

— Смотри, Мириам, радуга! — позвал Ринат и привлек внимание дочурки. — Двойная радуга.

Я ахнула от того, какая красивая и яркая радуга зависла над городским пейзажем. С утра лил дождь, а сейчас, после обеда, проступило солнце и подарило небывалое

красивое зрелище. Я посчитала это еще одним хорошим знаком, сигналом, что у нас все будет замечательно, увлеклась дочуркой и играм с ней.

Ринату кто-то позвонил. Он сразу посерьезнел и выпустил ручку Мириам из своей ладони, отошел в сторону, разговаривая вполголоса. Я терпеливо ждала конца его разговора — краткого, но довольно серьезно, судя по выражению лица Рината.

— В чем дело? — спросила его, когда супруг — теперь уже любимый супруг — вернулся.

— Муса, — коротко ответил Ринат. — Мне только что сообщили, что Муса скончался.

Друзья, это будет последняя книга на портале Литнет. Но у меня будут, и уже есть другие новинки!

Мой паблик в сети вконтакте: «Книжные новинки. Автор Алиса Франц» — вступайте! Актуальные новости о творчестве, розыгрыши.

Моя почта: [email protected]

=27=

Роза

День, когда мы узнали, что дочка выздоровеет, был один из самых счастливых дней в нашей семье, но я не стала обманываться, будто новость о смерти Мусы совсем не задела Рината. Он стал задумчивым и словно ушел в себя, отвечал на вопросы односложно, без эмоций. Совсем ненадолго, но он снова стал Ринатом из прошлого, каким я его знала.

Я постаралась не лезть к нему в душу с расспросами, но не хотела обманывать себя: меня встревожило это состояние холодной отстраненности, которое не прошло и через день. Ринату звонили, он извинялся и выходил из комнаты или отходил подальше, чтобы я не слышала, о чем он говорил, иногда даже спорил, но четко услышала, как он бросил резким тоном:

— Меня это не интересует! Без меня!

После этого разговора Ринат вышел из нашей квартиры, сказав, что поедет по своим делам, и вернулся только поздним вечером, когда обе девочки — Самира и Мириам уже спали.

Я наблюдала за любимым мужчиной, беспокойно проворачивая обручальное кольцо на безымянном пальце, прокручивая в памяти каждый из дней, что мы пережили — вместе или порознь — это не имело значения, между нами всегда существовала крепкая связь, прочные узы, которые было не под силу разорвать никаким обстоятельствам.

Ринат принял душ и даже не стал приглашать меня, как это было всегда. Я знала, что он плохо спал с той поры, как ему сообщили о смерти Мусы. Под глазами у любимого залегли серые тени, а взгляд стал глубоким и нечитаемым.

— Ты пойдешь спать? — позвала его.

— Нет, телек

еще посмотрю, — сел на диван и стал бездумно кликать по каналам.

Я отобрала у Рината пульт и выключила телевизор, обняла за плечи, сказав:

— Ты можешь поговорить со мной об этом. О Мусе, — подсказала ему.

— Я бы не хотел. Тянуть тебя в это. Я поклялся, что больше никогда тебя и нашу семью это не коснется, и я намерен сдержать это обещание. Любой ценой.

— Даже ценой наших отношений? — спросила тихим голосом.

Ринат резко развернулся и посмотрел на меня удивленно, крепко обхватил лицо ладонями и выдохнул прямиком в губы:

— Что ты сказала? Повтори! Может быть, я ослышался?

Я потерлась щекой о его крепкую, мозолистую ладонь:

— Ты отстранился, закрылся от меня и снова стал холодным, плохо спишь. Я за тебя беспокоюсь.

Ринат выругался и откинулся головой на спинку дивана, прикрыв глаза. Его лицо приняло обеспокоенное, немного измученное выражение:

— Ты так хочешь услышать, о чем я думаю?

— Я очень хочу это услышать.

Я присела в угол дивана, подложила под спину подушку и дотронулась до ладони Рината, потянула на себя. Он помедлил совсем немного, прежде чем опустить свою голову мне на колени. Я мгновенно запустила пальцы в его волосы — мне всегда они нравились — темные, как ночь, густые и мягкие… Я позволила тишине заполнить паузу в диалоге, дождавшись, пока Ринат сам не начал говорить:

— Я думал, что не буду сожалеть, когда Муса отправится на тот свет. Ему давали срок в несколько месяцев, однако посмотри, как долго он еще протянул после оглашения вердикта. Он сделал столько зла. Я не должен сожалеть о его смерти. Не должен.

— Но сожалеешь. Все-таки он для тебя не чужой человек, — сказала осторожно.

— Плохой человек.

— Но он был твоим отцом, пусть ты и узнал об этом так поздно, но он успел чему-то тебя научить, и ты будешь грустить о нем. Вопреки здравому смыслу. Привязанности… Они неподвластны логике.

— Я скорблю. Против воли в голове крутятся мысли, что он много раз просил повидаться в последний раз, а я отказывал. Последняя просьба умирающего. Я отказал ему в ней. Разве это не делает меня чудовищем? — с горечью спросил Ринат.

— Это делает тебя человеком, чувствующим и эмоциональным. Всего лишь человеком.

Ринат немного помолчал, потом признался:

— Я думал, ты не поймешь. Боялся показаться тебе на всю голову отбитым отморозком, который сожалеет о смерти того, кто причинил нам столько зла.

Я не смогла сдержать слезы, Ринат приподнялся и лег рядом, обняв меня.

— Я понимаю, — сказала сквозь слезы. — Я все понимаю. И думаю, что тебе нужно слетать на похороны, отпустить его с миром.

— Не хочу оставлять тебя одну, — возразил Ринат.