Единственная для Повелителя Дракона

Воронецкая Лана

Карим так и сидел, скорчившись над водой:

– Что? Понравилось в постели Повелителя? –раздался неожиданно злой голос с ломающимися нотками.

Пока до меня доходил смысл претензии, полной неприкрытой ярости, Карим резко поднялся, развернулся и навис надо мной, уперев руки в бока и вперив раздраженный взгляд:

– Потаскуха!
– выплюнул обидное слово мне прямо в лицо чужим голосом.

Его глаза почернели, их заволокла черная дымка и просочилась наружу. Черты исказились, обращая Карима рослым детиной, в которого превратился Карлушка на поляне в «бешенную»

ночь. Мускулы раздались, но одежда осталась цела потому, что сам Карим был не дюжего роста и крепкого сложения. Ноздри дрожали от злости.

– Что, взял он тебя, айна? Смотрю, понравилось, -обидные слова вырывались с шипением, пару раз брызнула слюна.
– Сердце запело, еще не успела исчезнуть по его зову, -он отер рот рукавом.

Страх перемешался со стыдом, рука сама отвесила звонкую пощечину и, заикаясь, я стала оправдываться:

– Я не буду с мужчиной. Никогда. Не по собственной воле.

Ноги и руки дрожали. Что я творю? На кого замахнулась? Надо бежать, спасаться, а не доказывать что-то злой сущности, которая говорила, что давно меня преследует. Карим и есть сама тьма, или он тоже одержим? Вроде, еще молодой мужчина не выглядел, как человек, слабый разумом. Не то, что Карлушка в сказочном лесу.

Карим потер щеку, перехватил мою дрожащую руку и ухмыльнулся, дернул на себя:

– Не все ему достается так легко? Да?

Тьма сильнее повалила из глаз, он наклонил лицо ниже, почти касаясь губами прошептал мне прямо в рот:

– Я обещал быть нежным.

Вырваться не получалось. Я укусила наглого мужика за губу, он зашипел. Сильно зашипел и запахло паленой кожей.

Солнечные лучи вырвались из-за широкой спины, расчертили небо над головой, прогоняя утреннюю дымку. День выдался на диво ясный и безоблачный.

Тьма, до этого валившая из глаз, вспыхнула на солнце и загорелась, не оставляя ожогов. Карим схватился руками за лицо, принялся с остервенением тереть. Я отпрянула. Мужское тело пульсировало –то скукоживаясь до размеров горбатого карлика, верещавшего тонюсеньким голоском, то вновь прорисовываясь могучими контурами детины с поляны, ревущего грубым басом.

А сзади выбежала Айришка с криками:

– Кар-ррим, Каррим, -ринулась прямо к нему.

Я попыталась перехватить. Надо бежать отсюда. Нас снова настигла тьма. Бежать, пока Карим не очухался. Еще и Айришка попадет ему под тяжелую руку.

Мужчина рухнул на колени, согнулся, а сестренка обхватила его, обнимая, вцепилась в рубашку –не оттащить.

Глава 10

Тело Карима застыло, перестало моргать, меняя облики. Я ухватилась за Айришку, но она завизжала, не желая разжимать пальцы. Мужчина поник и тяжело дышал, успокаиваясь в детских объятиях, не смел поднять головы.

Берегиня, богиня моя родная, да что происходит? Какая упрямая девчонка.

Айрин запричитала:

– Ты что, не видишь? Это же наш Карр-луша, -она всхлипнула. –Бедненький. Больно тебе?

Я тяжело опустилась на песок рядом с парочкой.

Племяшка погладила Карима по волосам.

– Карр-луша хороший. Не плач.

– С чего

ты взяла, что это Карлушка? –спросила, сама уже смирившись с вывертами реальности.

По щекам племяшки катились слезки:

– Я сразу узнала. Но молчала. Думала, ты мне не поверишь.

Вот ведь, детская непосредственность.

Айрин поцеловала выцветшую макушку. Карим горестно закачал головой, простонал. Позволил племяшке погладить еще. Потом высвободился из детских ручонок, поднял на нее больные покрасневшие глаза, через силу улыбнулся, расцеловал детские ручонки в ответ.

– Моя принцесса, -произнес с придыханием, -мое спасение.

Похоже, солнце и наступающий день выжгли всю тьму из мужчины.

– Что происходит? –потребовала я объяснений.

Карим усадил довольную Айрин к себе на коленки. Помолчал, подбирая слова.

– Моя жизнь словно расколота на куски. Память подводит и творит странные вещи со мной. Вот, например, Айришка. Я сейчас очень хорошо вспомнил ее, несмотря на то, что девочка перестала быть мавкой. А еще то, как жил горбатым карликом в лесной глуши рядом с ней и ее мамой. Как они были добры ко мне, -он заправил девочке непослушный локон.

– Мне больше нравились зеленые волосы, -пожаловалась малышка.

– Ты прекрасна, -улыбнулся Карим, -в любом виде. А где твоя мама?

– Итаррр говорит, она скоро приедет, - Айрин посмотрела на меня, как бы спрашивая разрешения разболтать секрет.

Я махнула рукой. Какие уж тут тайны. Наврала, конечно, племяшке. Но не могла же я ей рассказать, что может мы больше никогда не увидим Элистер. Я надеялась найти тетю. И вернуть.

Айрин затараторила:

– Мамочка поехала за подарочками. Только, это секрет, -она приложила палец к губам и выпучила глазенки.

Я нащупала на песке ракушку и протянула племяшке:

– Смотри, какая красота.

Она восхищено втянула воздух.

– Иди, пособирай камушки и ракушки на берегу.

Айришка успела успокоиться и вернулась к хорошему настроению, с удовольствием пошла шлепать по воде.

– Только не отходи далеко.

Карим хмурился, силясь собраться с мыслями:

– Тебя тоже помню, как ты приезжала навестить мавок.

– Знаешь, Карим, я не стала говорить при Айрин о том, что случилось с тетей. Малышка думает, что мама скоро вернется. На самом деле, ее утащили стражи. Может, уже и отправили в Аваддон.

– Надо написать прошение Повелителю, -сказал Карим и сам удивился. –Память –странная штука. Я помню всякие мирские реалии. Теперь вспомнил, как жил в образе юродивого в лесной глуше с нимфами и лешими. Но я не помню, чем я занимался раньше, где вырос.

Какие слова знает ущербный из волшебного леса! Подумать только –мирские реалии. Да кто он такой, мать его? Я не мешала. Он проморгался, тряхнул головой.

– Я прибыл на остров вместе с рыбаками. Помню море, как ловили рыбу. И все, больше ничего. Думал перебрал с мужиками на радостях. Считается большой удачей попасть в команду, промышляющей у этих берегов –рыбное место. А сейчас в голову лезут разные обрывки странных воспоминаний. Как такое возможно?