Единственная и неповторимая
Шрифт:
Кейт преодолела свою робость и ответила:
– Я ужасно устала сегодня, трудясь как навозная муха. – Кейт не стала уточнять, чем именно была занята, полагая, что он и так все понял.
Алек усмехнулся, и она удивилась, не видя ничего смешного в своих словах.
– Понятно, – тихо сказал он. – Когда я вошел и увидел, что ты слишком далеко высунулась из окна, я подумал, что своим голосом могу испугать тебя и ты вывалишься наружу. – Он мягко улыбнулся и добавил: – А этого мне меньше всего хотелось бы.
Щеки Кейт залил румянец.
– О, –
– Ты ведь не собиралась выпрыгнуть в окно?
Это была всего лишь шутка, но Кейт восприняла его слова серьезно и решительно замотала головой:
– Нет! Я только хотела… немного подышать свежим воздухом, – поспешно выпалила она, надеясь, что он не слышал ее разговор с парнями. – Я никак не могла уснуть, – добавила она, пожав плечами.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он с явной озабоченностью в голосе.
Кейт вспомнила, как несколько минут назад думала о Фальконе, считая его единственным другом на свете. Теперь у нее появилась мысль, что не будет ли слишком самонадеянно возвести его светлость в ранг своего друга тоже. Однако еще рано было говорить об этом.
– Я в п-порядке, – ответила она, слегка заикаясь и удивляясь этому. – Как давно ты здесь стоишь?
«Достаточно давно, чтобы прийти в полное смятение при виде соблазнительных мягких округлостей, представших передо мной, когда я вошел в комнату», – мысленно ответил Алек. А Кейт, кажется, испугалась. Но это мелочь по сравнению с потрясающим видом, открывшимся ему, когда он увидел ее в одном только облегающем шелковом халате – его халате, между прочим. Он прикрывал ее икры, но изящные ступни выглядывали из-под подола.
Увидев ее у окна, он был очарован, скользя взглядом по ее бедрам, покачивавшимся, когда она переминалась с ноги на ногу. Алек понял, что Кейт разговаривает с кем-то: вероятно, с одним из парней своей шайки, находившимся внизу в кустах.
Алек не слышал, о чем они беседовали, но мог предположить. Может быть, ему следовало встревожиться, но он не испытал никакого беспокойства.
Внезапно Алек осознал, что пристально смотрит на нее, в то время как она ждет от него ответа. Он тряхнул головой, стараясь прийти в себя, но это не помогло.
– Прошу прощения, что ты сказала?
«Боже, спереди она выглядит не менее искушающе, чем сзади. Она такая изящная, такая трогательная. Господи, как можно думать так аморально о ребенке? Все-таки сколько же ей лет?» Он досадовал оттого, что никак не мог это выяснить.
– Я спросила, как давно ты здесь стоишь. Алек немного помолчал, прежде чем ответить:
– Всего минуту. Но почему ты спрашиваешь об этом? Она пожала плечами, крутя в пальцах пояс халата.
– Просто любопытно.
В этот момент Алек тоже испытывал крайнее любопытство. Он мысленно говорил себе, что надо уйти, но его ноги словно приросли к полу.
Его взгляд, который следовало бы сосредоточить на очаровательном личике Кейт, вместо
«Ничего страшного, если ты кое-что увидишь».
«Действительно, но я уверен, что она не хотела бы показывать так много обнаженного тела».
«У нее гладкая матовая кожа, и не говори, что ты не заметил этого».
«Заметил, конечно. Однако надо прекратить свои наблюдения».
«Почему? Ты ведь страстный мужчина».
«Я прежде всего джентльмен».
– Черт побери, – пробормотал он вслух. Кейт вопросительно взглянула на него:
– Что это значит?
– Ничего, – тихо ответил Алек, отходя от двери. Наверное, сам дьявол побудил его сказать: – Должен признаться, ты выглядишь очень привлекательно в моем халате.
Глаза ее расширились от изумления.
– Это… твой халат? Он кивнул.
– Я подумал, что он может понадобиться тебе, если ты решишь искупаться. Этот самый маленький из тех, что у меня есть. Но все-таки он великоват для тебя, как я вижу.
Щеки Кейт вспыхнули от такого наблюдения, и она мгновенно разозлилась на себя. Она не должна краснеть! Бесстрашный главарь шайки не чувствует смущения.
Так почему же она забывает об этом в присутствии этого мужчины?
Его добрые слова… нежная улыбка… глубокие темные глаза – вот в чем причина.
Она ощутила аромат, который почувствовала еще раньше, надевая его халат. И сейчас, когда халат был на ней, ее охватило сладостное греховное чувство. Ведь вполне возможно, что он совсем недавно касался его кожи. Или, может быть, другая женщина надевала его? Эта мысль не должна ее беспокоить.
Но Кейт переживала.
– Спасибо, что позволил воспользоваться им, – сказала она напряженно.
Взгляд, которым он посмотрел на Кейт, вызвал спазмы у нее в животе.
– Не стоит благодарности. – Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он снова заговорил: – Я хочу пойти на кухню, поесть чего-нибудь и, может быть, выпить чашку теплого молока, чтобы избавиться от бессонницы.
Кейт удивлялась, почему он смотрит на нее так, будто она должна понять причину, по которой он не может уснуть.
– Раз уж мы оба встали, не хотела бы ты присоединиться ко мне?
Кейт удивленно вскинула брови:
– Пить молоко? Зачем?
– Если то, что говорят, правда, то оно должно помочь нам уснуть.
Кейт никак не могла уловить связь между молоком и сном, однако была готова помочь человеку уснуть, если это все, что он хотел. Придя к такому решению, она смело взяла Алека за руку.
– Следуй за мной.
Алек не сопротивлялся, удивляясь тому, что ее маленькая ручка оказалась в его руке. Он держал ее очень осторожно, опасаясь раздавить тонкие косточки крепким пожатием, которое обычно использовал, когда энергично здоровался с мужчинами или колотил Уитфилда на ринге.