Единственная, кто его слышит...
Шрифт:
– Говори первый, – прошептала Белла.
– Девушки вперед, – усмехнулся я, умащиваясь на подушке.
– Все-таки, – настаивала она.
Ее тихий и, мне даже на мгновение показалось, нежный голос заставлял мое сердце быстрее биться, а мысли наполняться странным приятным дурманом, и признаюсь, я совсем не понимал, почему это происходит.
– Почему ты приходила в больницу? – я старался говорить ровно, непринужденно и никаким образом не выдать своего взбудораженного состояния.
Я услышал шуршание в трубке, и мне
– Белла? – взволновано произнес я. – Ты только там не падай.
– Все нормально, – отозвалась она, и я расслабился. – Это просто тетрадь… На пол… Не важно…
– Если только тетрадь, тогда я спокоен, – произнес я и замер от своих слов. Я сам от себя не ожидал того, что смогу это сказать. Белла тихо усмехнулась и, поймав нужную волну ее настроения, я решил продолжить.
– Я… Ты… Прости меня, – уже тише добавил я, совершенно не понимая, как сейчас Белла может отреагировать на мои слова. Мне было настолько стыдно за свое поведение в школе до аварии, что я готов был под землю провалиться. – Ты только там снова не упади, – слабо улыбнулся я. – Конечно, слышать такие слова от такого гавнюка как я, очень большая редкость, но мне правда очень стыдно за свое поведение… Очень, – уже шепотом добавил я.
– Все хорошо, – прошептала она. Вытащив наушники из телефона, я быстро прижал его динамиком к уху, стараясь разобрать ее слова. – Все хорошо, – еще тише произнесла она. – Я на тебя не злюсь, правда.
Медленно выдохнув, я прошептал одними губами: «Спасибо!».
– Спасибо, – уже вслух добавил я после минутного молчания.
– Мистер Каллен, лекарства, – в палату вошла медсестра и, подойдя ближе, протянула мне маленький пластиковый стаканчик, в котором лежали пилюли.
– Тебе пора, – прошептала Свон и через секунду добавила: – До завтра?
– Ты снова хочешь услышать меня? – с улыбкой спросил я, в душе надеясь, что сейчас она скажет «Да!»
– Да, – ответила она, и по ее тону я понял, что она улыбнулась.
– Спокойной ночи, – прошептал я.
– Добрых снов, – ответила она и сбросила вызов.
Еще с полминуты я пялился на экран мобильника, пока не погасла подсветка, и улыбался во все тридцать два зуба, чувствуя себя поистине хорошо и счастливо.
– Пилюльки мои, – улыбнулся я, ложа телефон на тумбочку. Приподнимаясь на локтях, я взял из рук медсестры лекарства, и залпом съел их. – Фу, – скривился я, запивая всю эту медицинскую гадость водой.
– Так надо, – улыбнулась она, отмечая что-то в моей карточке. – Кстати, завтра Вас отвезут на томографию головного мозга. Об этом еще утром Вам подробно расскажет Доктор Каллен. В этом нет ничего страшного, – быстро добавила она, увидев, как я изменился в лице. – Просто формальность, чтобы проверить, как работает Ваш головной мозг после комы.
– Ну, уж если нет ничего страшного, то и боятся нечего, – улыбнулся я, ложась обратно на подушку.
Медсестра,
– Белла, – чуть слышно прошептал я, отворачиваясь к окну.
На небе появлялись первые звезды, и мне до безумия захотелось быть к ним ближе. Я лежал на спине и пальцами очерчивал контуры звезд. Прищурившись, я стал перебирать пальцами по воздуху, словно играю на невидимой гитаре, и мне даже казалось, что слышу звук акустики.
– Идеальный вечер, – еле слышно произнес я, поправляя подушку и умащиваясь для сна.
(Саундтрек: Joseph Arthur – Honey And The Moon)
Утро началось с прихода отца и рассказа о том, что мне нужно сделать снимки головного мозга.
– Просто формальность, – говорил он, что-то делая возле приборов, отключая их. – Вот, теперь все.
Я сразу же вытащил эту ненавистную мне кислородную трубку и потер нос пальцами.
– Хорошо-то как, – улыбнулся я, глубоко вдыхая носом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил папа, присаживаясь на койку рядом.
– Меня ведет лучший доктор страны, по-твоему, как я должен себя чувствовать? – улыбаясь, говорил я.
– Тогда я за тебя спокоен, – с улыбкой ответил папа.
– Как там мама?
– Обещала сегодня прийти. О Элис и не спрашивай, я еле выставил ее в школу, – хохотал отец. – Видел бы ты этот цирк с утра.
Папа начал рассказывать о том, как Элл хотела сегодня откосить от школы. Все ее фразочки по поводу головной боли и боли в желудке отец сопровождал кривлянием и подражанием голосу сестрички. Я хохотал как сумасшедший, не столько представляя эту всю картину, сколько умиляясь с отца.
– Под этим белым халатом застрял отличный комик, – переводя дух, произнес я.
Папа улыбнулся и приободряющее сжал мою ладонь. Спустя время за мной пришел доктор в сопровождении медсестры и санитаров. Поговорив о моем состоянии, меня отправили на томограмму.
Как бы я не пытался не нервничать, ничего не получалось. В моей голове всплывало сразу множество картинок из разных фильмов ужасов или, того хуже, из документальных фильмов.
– Так, сейчас постарайся сильно не двигаться, – говорил доктор, пристегивая ремнями мои руки и ноги к кушетке. На моей груди так же сомкнулся замок от ремня.
– Это обязательно? – спросил я, стараясь пошевелить руками.
– Прости, но, да, – ответил он. – Конечно, это в основном для людей, страдающих клаустрофобией, но мы так же прибегаем к этому способу, когда человек делает томографию впервые.
Шумно выдохнув, я постарался поудобней лечь, насколько мне позволяли ремни.
– Я буду в соседней комнате, за тем стеклом вместе с твоим отцом, – продолжал говорить нейтохирург. – Периодически буду просить задержать дыхание.
– Хорошо, – согласился я. – Это надолго? Ну, вся процедура.