Единственная на всю планету - 3
Шрифт:
— Вы долго будете меня рассматривать, Старший? — засмеялась девушка. — В ваши годы ехать верхом только для того, чтобы на меня посмотреть? Сообщили бы, и я вас навестила бы сама!
— В следующий раз так и сделаю, — сказал он по–русски. — Конечно, вам, Ирина, будет легче приехать. Я хотел задать вопрос, знаете ли вы этот язык, но теперь в этом нет необходимости. Ваши прекрасные глаза дали ответ за вас. Скажите, старику, зачем вы пришли из своего мира в наш? По сравнению с вашим он выглядит убого.
— Никакого секрета в этом нет, — справившись с волнением, ответила Старшая. — У нас есть пословица, в которой говорится, что лучше быть первым парнем в деревне, чем последним в городе. От себя добавлю,
— Я его слуга, — ответил старик. — Если вы думали, что он вами не заинтересуется, то это по меньшей мере наивно. Ваша госпожа никогда наивной не была, поэтому она должна была подумать о том, что все будет именно так. Она всегда старается, как говорится в вашей пословице, убить одним выстрелом двух зайцев. Я не знаю, чего она хочет добиться в случае с вами, кроме усиления своих слуг. Вас мой господин трогать не станет, и все разборки будут в вашем мире, а там, Ирина, для него нет никаких правил и ограничений. Ардес чувствует себя обманутым, и кому-то придется за это ответить. Надеюсь, что платить будет не весь ваш мир, мне он понравился.
— Вольфензон требует гарантий, — сказал Юджин Леман начальнику Управления внешней разведки Разведывательного директората Норману Хендерсону. — Все основные лица слишком хорошо прикрыты. Он может ничего не сделать, потерять людей и навлечь на себя крупные неприятности. Судя по тону письма, он с ними вообще не хочет связываться. Если бы не наши завуалированные угрозы, мог бы даже не ответить. Я бы на него сильно не рассчитывал. Посудите сами, сэр, стоят ли наши обещания его бизнеса, а в случае провала он его может легко лишится и хорошо еще, если уцелеет сам. Я на его месте не стал бы рисковать. Еще полгода назад — куда ни шло, но не сейчас.
— И что вы предлагаете, Юджин? — раздраженно сказал Норман Хендерсон. — Это уже третий отказ! Вам пересказать все, что я выслушал от директора? Проглядели инопланетян, не узнали о связях этой семьи с ФСБ, провалили компанию в СМИ и в их парламенте! Европейцы саботируют бойкот корпорации, а мы сами ничего не сможем сделать. Кредиты им не нужны, на наш рынок они и не думают выходить, а в России пользуются поддержкой первых лиц.
— В моем отделе, сэр, считают, что акция в случае успеха уже ни на что не повлияет, — хмуро сказал Леман. — К чему она может привести в случае провала, даже не хочется думать.
— Ваши люди должны не критиковать решение вышестоящего руководства, а делать все для его выполнения! — взорвался Хендерсон. — Не для того мы создали Восточный отдел, чтобы я от вас такое выслушивал! Лучше скажите, что, по вашему мнению, можно сделать, чтобы добиться успеха при минимальном риске.
— Я только донес до вас мнение профессионалов, — пожал плечами Леман. — Мы не прекращали работы. Я же пока вижу только одну реальную возможность для действенной акции — привлечь фирму Алексеева.
— Это Мейсона? — спросил Хендерсен. — Хороший вариант. Сколько он уже у них занимается бизнесом, лет десять?
— Больше, — ответил Леман. — Шестнадцать.
— И как думаете действовать?
— В корпорации очень сильная охрана всех важных персон, — сказал Леман. — Работают настоящие профессионалы. Но, по нашим сведениям, они не используют прикрытие с воздуха и воздушную разведку. Это связано с местной спецификой и, в общем-то, оправдано, но мы можем воспользоваться этой лазейкой.
— Хотите атаковать их с воздуха? — предположил Хендерсон.
— Ни в коем случае, сэр, — ответил Леман. — Боевого вертолета мы там не достанем, а любую гражданскую модель легко собьет охрана. Это у нас от вертолетов не протолкнуться, у них ситуация другая. Над Москвой полеты запрещены, и над Ржевом их тоже запретили
— Избавьте меня от подробностей, — прервал его Хендерсон. — Делайте все, что нужно. И надавите еще раз на Вольфензона, может быть он пойдет на уступки.
Несколькими часами позже состоялся разговор Виктора Вольфензона с Гринбергом.
— Послушай, Лев, — сказал он начальнику своей службы безопасности. — На меня опять надавили, поэтому мне нужно знать твое мнение, стоит нам в это ввязываться или отойти в сторону, наплевав на последствия.
— Я попытаюсь выполнить любой приказ, — осторожно сказал Гринберг. — Только, шеф, боюсь, что мои парни на это не пойдут. Одно дело — убрать некую неудобную фигуру, у которой не больше двух–трех телохранителей, и совсем другое — бодаться со службой корпорации. Нас ведь там порвут в клочья, а потом выпытают у тех, кому не повезет уцелеть, откуда они взялись, и переключатся на вас. Я спросил Любшина, как отреагирует оперативный состав, так он мне прямо сказал, что лучше этого не делать, если не хочу остаться в гордом одиночестве. Мы, говорит, не самоубийцы, и у каждого есть семья.
— А если нанять кого-нибудь со стороны? — предложил Вольфензон. — Мало ли в России профессионалов.
— С точки зрения профессионала это очень мутное и опасное задание, — сказал Гринберг. — Вы же читали о связи руководства корпорации с ФСБ и правительством. Если профессионалы возьмут заказ, они потребуют большие деньги и займутся второстепенными фигурами. Но я могу попробовать. Это в любом случае лучше, чем встревать самим. Если даже попадутся, заказчика знать не будут.
Два дня спустя в Москве, в одной из квартир дома, стоявшего напротив того, в котором жили Ковалевы, двое мужчин привычными выверенными движениями собрали снайперские винтовки и заняли позицию для стрельбы в гостиной, предварительно открыв окна. Когда планировали операцию, выбрали одну из тех немногих квартир, лоджии у которых не были застеклены. Важно было и то, что в ней жили пенсионеры, к которым за два дня наблюдения не наведалась ни одна душа. Тела хозяев перенесли в спальню и стали ждать, когда подъедут Ковалевы. Обычно это происходило с половины шестого до шести. Сегодня они тоже подъехали на двух машинах без двадцати шесть.
— Работаем, — сказал более высокий из них, который был в их паре ведущим.
Он взял винтовку и приготовился открыть огонь.
— Что ты возишься! — прикрикнул он на напарника. — Шевелись.
— Успею, — ответил тот. — От машин до подъезда двадцать метров, пока дойдут…
— Не выходят, суки! — зло сказал напарник, наблюдая за машинами через прицел. — Раньше таких задержек не было.
Это были его последние слова. Выронив с грохотом упавшую винтовку, он упал на пол, несколько раз дернулся и затих. Напарник перевернул его на спину, но не увидел никаких следов крови. Пульс на виске через тонкую нитяную перчатку не прощупывался. Посмотрев в окно, он выругался и, бросив винтовку, метнулся к выходной двери. Повод спешить был: от машины охраны с автоматами в руках в его сторону бежали охранники Ковалевых.