Единственная на всю планету. Трилогия
Шрифт:
– Я понял, – кивнул он. – Научим. Устрою я в качестве учителя, или подождешь Игоря?
– Мне не к спеху, подожду. Давайте быстрее поедем. И в кафе будет меньше шума, и мы быстрее попадем домой. Хоть я отцу звонила, все равно он будет волноваться.
Домой они попали через час. Нор достал из сумки свой школьный пиджак и набросил его на подругу, чтобы не окоченела за время пробежки от калитки до дома. Понятно, что туфли заменили на осенние сапожки. Они попрощались с дором, отогнали бросившегося ласкаться Хитреца и быстрее заскочили в дом. У заглянувшего в коридор Егора при виде дочери нижняя челюсть поехала вниз, а глаза стали заметно больше.
–
– Это не платье, а безобразие! – сказал он. – И к нему, наверное, еще были те туфли на каблуках? На тебя, случайно, мужики не бросались?
– Я всегда говорила, что ты у меня молодец! – сказала она и попыталась поцеловать отца, но тот отшатнулся в комнату.
– Сначала переоденься, – сказал он Ольге. – Потом сними накладные ресницы и штукатурку с лица и объяснись. А уж после этого я буду решать, целоваться с тобой или идти за ремнем!
Смывание и переодевание заняли минут десять, еще столько же она рассказывала Егору об их похождениях.
– Охота на живца, – сказал он, глядя на дочь со странным выражением. – Значит, добыли два тела. И кто они ты уже знаешь?
– Знаю только, что мерзавцы! – задрав подбородок, ответила Ольга. – А подробнее узнаю завтра у Васильева. Сегодня торопились домой из-за тебя. Знали же, что будешь волноваться.
– А почему так уверена, что мерзавцы?
– Знаешь, папа, – сказала она. – У меня, конечно, нет твоего опыта, зато есть свой. И здравый смысл у меня тоже есть, хотя ты мне в нем иной раз отказываешь. Кем могут быть люди, которые намеренно оскорбляют и унижают других? Которые готовы увезти и скопом изнасиловать женщину, ответившую им той же монетой? Которые бросились на нее с ножами и пытались убить? А ведь я не действовала на них магией, как планировала вначале. Да, оделась не слишком скромно, ну и что? Мы зашли в это кафе поесть. Был и расчет, но если бы нас никто не тронул, мы бы оттуда ушли ни с чем! Так что я еще сделала для людей доброе дело. В то кафе мог прийти какой-нибудь парень со своей девушкой. А эти сволочи уже немало набрались, поэтому всякое могло случиться. А если ты считаешь мой способ аморальным, придумай свой, а я послушаю. Извини, но целоваться я с тобой сейчас не буду, расхотелось.
Остальные дни этой недели для Ковалевых прошли без каких-либо существенных происшествий. В воскресенье состоялось первое занятие секции восточных единоборств тренера Сорокиной во Дворце спорта. Самой Александры на нем не было, а за Ольгой, как и договаривались, в час дня приехала машина. Помимо Ольги в салон загрузились Нор, Сергей и Вера, а Виктор своих детей на занятия привез сам.
– Семерых своих подопечных я знаю, – сказала Ольга, осмотрев одиннадцать собравшихся учеников. – Остальные назовутся, когда я зачитаю их фамилии. Лапина!
– Я! – отозвалась невысокая, симпатичная девушка лет пятнадцати.
– Голубева!
– Я! – поднялась со скамейки высокая, полная девушка с некрасивым лицом.
Единственное, что в ней притягивало взгляд – это черные, блестящие волосы, забранные сзади в пышный «конский хвост». По виду она была примерно на год старше Ольги.
– Панов!
– Я! – встал немного сонный на вид парень, в котором не было ничего примечательного.
Наверняка ни хорошей реакцией, ни сообразительностью он не отличался. Ольга решила, что он учится в десятом классе
– А Тарасов это у нас ты, – утвердительно обратилась Ольга к последнему из ее списка.
– Ну я, – ответил здоровенный парень, один вид которого вызывал у Ольги неприязнь.
Будучи по виду ровесником Нора, он был на полголовы выше его и шире в плечах. Неплохо развитые мышцы начали заплывать жиром, а с мордастого лица на Ольгу смотрели хитрые и наглые глаза.
– Хочу сразу предупредить всех новичков, – сказала Ольга, глядя на Тарасова. – Меня попросили с вами заняться, но это вовсе не значит, что я со всеми буду возиться. – Заниматься борьбой нужно изо дня в день, а не только те два раза в неделю, когда вы сюда приходите. Иначе это будет просто пустая трата времени. Причем и моего, и вашего. Из вас всех я немного знаю только Стародубцеву, поэтому я ее не называла. Она заниматься хочет, остальные... посмотрим. И еще одно. Я ваш тренер и все, что я говорю, обязательно к исполнению. Если кто-то не рвется заниматься или будет здесь проявлять свой характер, тот может сразу уматывать.
– А если умотаешь ты? – насмешливо спросил Тарасов.
– Виталий? – спросила его девушка, сверившись со списком. – Можешь ответить на один вопрос? Для чего ты сюда пришел? Никакого желания вкалывать и чем-то заниматься я у тебя не вижу.
– И не увидишь, – ответил он. – Мне ваша борьба до одного места. Я и так любому здесь ребра пересчитаю. А пришел... Предок прислал, вот и пришел.
– Вот и скажи своему предку, что у тебя признали профнепригодность. Мало того что нет интереса и желания работать, еще и моральный облик не соответствует.
– А что ты против меня имеешь? – недобро сощурился он.
– Лично против тебя ничего не имею, но учить ничему не буду. Я учу людей для самозащиты или защиты тех, кто попал в беду, и кому нужна помощь. Любителям считать чужие ребра я силу давать не буду. Все ясно? А если ясно, то уходи и не мешай заниматься тем, кто этого хочет. Да, можешь пожаловаться на меня предку.
– А если не уйду? – осклабился он. – Что тогда? Применишь свою борьбу?
– На фиг ты мне нужен? – изобразила удивление Ольга. – Если хочешь сидеть в раздевалке, то сиди, а заниматься мы все равно будем в зале. Правда, если потом у кого-нибудь что-то пропадет из вещей, первым подозреваемым будешь ты!
– Следи за языком, дура! – сразу перестав улыбаться, зло сказал Тарасов.
– Давай я этому любителю считать чужие ребра пересчитаю зубы, – поднялся Сергей.
– Отгребешь неприятности из-за этого урода, – спокойно сказал Нор. – Мало тебе одного Владимира?
– Это я урод? – поднялся Тарасов.
– Нор, подожди, – остановила друга Ольга. – Сделаем проще.
Из носа Тарасова на паркет раздевалки тонкой струей потекла кровь. Сначала он не понял, потом испугался и, заткнув ноздрю пальцем, выбежал из комнаты.
– Это у него от злости лопнул сосуд, – сказал Нор. – У кого-нибудь есть туалетная бумага?
– Сейчас ребята ненадолго выйдут и мы переоденемся, – сказала Ольга после того как Нор бумагой вытер кровавую лужицу. – А потом то же сделают они.
– Зря ты с ним связалась, – сказала Таня, когда парни вышли из раздевалки. – Он бы и сам ушел. Хотя его мамаша этого в любом случае просто так не оставит. Отец у него нормальный, это мать вонючка. Она у моего отца работает главбухом на одном из заводов комбината. Говорят, что очень хороший специалист, а, как человек, говно.