Единственная
Шрифт:
А я не сопротивлялась, просто не было сил. Упорно искала причины такого поведения японца. Ему скучно, и он решил поиграть, допустим, так бывает. Случайно он выбрал меня для своих игр, тут я сама виновата. Но игра его явно затянула. Я видела, есть люди, которые теряются в он-лайн играх и не понимают, где граница между мирами. И вот он устал играть роботом, захотел сам почувствовать, своими руками потрогать меня. Я уверена, что причина в этом. И чем быстрее он наиграется со мной, тем быстрее разочаруется. Там он всесильный робот, а тут
Расческа плавно двигалась по всей длине волос. Мысли разбежались от блаженства. Это просто невозможно, не наслаждаться такой лаской. Закрыв глаза, чуть не уснула, не желая, чтобы это действие заканчивалось.
– Злата, Златочка, - прошептал Кёске, прижимая меня к себе, и стал слегка раскачиваться.
– Прости меня, Злата. Но я тебе не дам от меня уйти.
– Что? – переспросила я, застывая в его объятиях.
Откуда он знал, о чем я думала? Мысли – то точно он не может читать!
– Люблю я тебя и не отпущу, и не отдам никому, - шептал мне Кёске на ухо. – Даже роботу.
От этих слов мне сделалось дурно, попыталась вырваться, да только куда мне бороться с мужчиной.
Он лишь крепче прижал к себе и удерживал, не давая сбежать. Я слышала, как он тихо посмеивался над моими попытками скинуть с себя его руки.
– Тихо, тихо, любимая. Вот чего ты разбушевалась? – попытался успокоить меня Кёске.
– Ты… Да, как ты смеешь со мной так говорить? Я тебе никто! И ты мне никто!
– Да? Уверена? Мы же вчера официально зарегистрировали наш брак, - с сарказмом просветил меня японец.
– Что? – испуганно переспросила его.
– Ты же умер два года назад! Тебя официально вообще не существует!
– Ах, это! Ну, так я ожил, фамилию сменил. И ты вчера стала моей женой, - продолжал ласково говорить мне японец.
– Я ничего не подписывала! – возмутилась я и еще раз попыталась вырваться из его объятий.
– Правда? Странно, а подпись твоя стоит, - посмеиваясь, прошептал мужчина.
А потом развернул к себе лицом, всматриваясь в мои испуганные глаза.
– Зачем? Зачем ты так со мной? – прошептала, понимая, что я в ловушке.
Теперь еще и замужем. Это сколько же теперь у меня проблем. Ведь развод так просто не оформить, только через суд.
– Исполняю твои желания. Детей сейчас будем делать? – спросил Кёске, наклоняясь ко мне все ниже, пока не получил звонкую пощечину. Как у меня это получилось - не знаю, но я это сделала. И теперь в страхе следила за тем, как на щеке у мужчины расцвел след от моей ладошки.
– Понял, поспешил, - печально вздохнул Кёске и стал целовать пальчики, которые горели от удара.
Я пыталась вырвать руку, не хотела, чтобы он это делал. Не желала, чтобы он стирал и это воспоминание о Тиме! Но японец был неумолим, не выпускал ладошку, пока не
– Хватит, прошу, перестань, - молила я его, рыдая в голос.
– Ты моя, Злата. Только моя, - ласковым голосом сказал японец и, крепко прижав меня к своей груди, лег со мной на кровать.
Так и лежали, я с замиранием сердца ждала, когда он приступит к своему супружескому долгу. Но он лишь дышал мне в макушку, крепко сжимая в объятиях, легко целуя в висок.
– Злат, прошу тебя, запомни, что ты моя жена. Твоя фамилия теперь Кадзиура. И никому я тебя не отдам, и сбежать тебе от меня не удастся. Ближе к обеду прилетим домой. Любимая, я ведь не прошу от тебя многого. Просто, позволь мне ухаживать за тобой, как прежде. Ведь между нами ничего не изменилось. Ты моя госпожа, а я твой…
– Ты мне никто, Кёске, - не дала договорить я ему.
Я осознавала, что, говоря так, вывожу мужчину из себя, но слушать этот бред было страшно. Я боялась той власти, которую он имел надо мной. Ведь я боялась уже даже не его, а себя. Боялась, что сдамся, поверю ему. А он… Лучше пусть сейчас ударит, разозлится, тогда и ненавидеть его будет проще.
– Какая же ты у меня глупая. Я же изучил тебя за два года. Я знаю, о чем ты думаешь, я могу предугадать твои действия. Ты моя госпожа, а я твой слуга, раб. Я хочу быть для тебя всем, хочу, чтобы ты нуждалась во мне, чтобы не могла без меня жить. И очень скоро ты поймешь, насколько я уже глубоко вошел в твою душу. Насколько сильно ты любишь меня. Я уже в твоем сердце, любимая. Я в твоих мыслях, в твоих снах. И завтракать тебе пора, твой желудок уже проснулся, - все это он нашептывал мне, словно гипнотизировал, внушал.
И желудок тоже попал под влияние его чар, болезненно сжимаясь от голода.
Японец, как ни в чем не бывало, встав с кровати, опять поправил подушку, взял в руки поднос и ласково улыбнулся мне, ожидая, когда я сяду.
И я села, в ужасе понимая, что он маньяк. Что он не просто больной на голову гений, болезнь его прогрессирует. А я попала, по полной попала. И бежать от него надо , как можно скорее, качественно заметая следы и просчитывая все возможные ходы. Выпив апельсиновый сок, скривилась от кислоты и сладости.
– Ты же знаешь, я его ненавижу, дай другой: мультифруктовый или яблочный, - пытаясь не показывать своего страха, холодно приказала Кёске.
Он послушно забрал стакан, и, пододвинув мне горячий чай в чашке, подошел к бару. Откуда взяв чистый стакан, налил в него другой сок и принес мне. Я попробовала на вкус содержимое стакана – яблочный. Выпила еще немного, потом съела круассан, запивая его чаем. Краем глаза я следила за тем, как японец наслаждается своей игрой. Ему действительно нравилось все, что он делал. Это напрягало. Хотелось его ударить, сделать ему больно.