Единственная
Шрифт:
Она посмотрела на морской пейзаж, висящий на противоположной стене.
— Океан.
— В океане много капелек воды, — начал я, особо не задумываясь, эта мысль отчетливо возникла в моей голове, словно передо мной плавал кристалл, сделанный Аткиным. — Горячих и очень холодных, прозрачных и мутных, летящих в воздухе и сдавленных толщей воды. Капельки постоянно изменяются, то испаряются, то снова конденсируются. И каждая капля — это единое целое с океаном. Без океана эти капли не могут существовать. А без этих капель не могло бы быть океана.Но
— Здорово получилось! — воскликнула она.
Я посмотрел на скатерть с изображением карты Лос-Анджелеса.
— Улицы и автострады.
Она закрыла глаза.
— Улицы и автострады соединяют между собой разные места, но всякий водитель сам решает, куда ему поехать,медленно сказала она. — Он может поехать в прекрасный парк или в публичный дом, в университет или в бар, может по дороге умчаться за горизонт, кататься без цели туда-сюда, а может припарковать машину и вообще никуда не ехать.
Лесли со всех сторон разглядывала идею, вставшую перед ее внутренним взором, и это ее забавляло.
— Он может подобрать для себя подходящий климат и отправиться на Аляску или в Рио-де-Жанейро, вести машину осторожно или безрассудно, выбрать для себя спортивную модель, малолитражку… или грузовик,беречь свою машину или махнуть на нее рукой. Он может ехать наугад, куда глаза глядят, а может все очень точно распланировать. Но все дороги, по которым он решит прокатиться, уже были проложены до него и никуда не денутся после того, как он скроется за горизонтом. Все возможные маршруты уже существуют, и водителя нельзя от них отделить. Он сам решает, куда ему сегодня отправиться.
— Отлично сказано!
— Интересно, мы этому только что научились,задумчиво пробормотала она, — или всегда это знали,но никогда этим не пользовались? — Прежде чем я успел ответить, она решила меня снова испытать. Арифметика.
Как выяснилось, лучше всего такие сравнения у нас получались со всякими системами, интересными делами и профессиями. Программирование, сьемки фильмов, коммерция, теннис, любовь к полетам, садоводство, искусство, педагогика… за каждым из призваний лежала метафора жизни, открывающая тайну строения вселенной.
— Лесли, а тебе не кажется… А мы, мы остались такими же, как и прежде?
— Не думаю, — ответила она. — Если бы мы не изменились после всего того,что случилось, мы бы… но ты имел в виду что-то другое?
— Может, мы стали действительно другими, — тихо сказал я. — Посмотри на людей вокруг.
Она принялась рассматривать посетителей ресторана.
— Может быть, он начнет исчезать, но…
— …мы здесь знаем всех, — подсказал я.
За соседним столиком сидела вьетнамка, благодарная доброй жестокой ненавистной и любимой Америке, полная гордости за своих дочек, лучших учениц в колледже. Мы ее понимали и гордились вместе а ней, гордились тем, что она сумела осуществить свои мечты.
А
За столиком в углу тихонько переговаривалась парочка опрятно одетых старичков. Им было что вспомнить в жизни, как приятно нам было разделить их радость, что она прошла не напрасно, и подумать о будущем, известном им одним.
— Очень странное чувство, — сказал я.
— У меня тоже, — подтвердила Лесли. — А раньше такого не было?
Во время медитации, подумал я, чувствовалось какое-то космическое единство. Но я впервые ощутил себя единым целым с окружающими меня людьми, сидя сейчас в ресторане.
— Нет, никогда.
В моей памяти ожили смутные воспоминания далекого прошлого, и, несмотря на все видимые различия между бесчисленным множеством людей, приходивших на Землю за эти годы, я ощутил, что связан с каждым из них тоненькой невидимой ниточкой.
Единственная жизнь, говорила Пай. С этим трудно спорить, подумал я, да и ни к чему, когда почувствуешь это сам.
Единственная. Незнакомцы исчезли. Это ведь те самые ребята, которыми мы были в юности, и те самые умудренные опытом старики, которыми мы станем? Сосредоточив на человеке любопытство своего сердца, мы перебрасываем к нему мостик через пропасть, разделяющую нас, и испытываем спокойную безмолвную радость от того, что мы — творцы неисчислимых жизней, полных приключений и жажды новых знаний.
Единственная. Все жители этого города тоже мы? Дебютанты и звезды Голливуда, торговцы наркотиками и полицейские, адвокаты и террористы и музыканты?
Новое понимание единства не покинуло нас, когда мы продолжили разговор. Это не секундное ощущение, а осознание истинной реальности. То, что мы видим, — это и есть наше сознание, и когда оно поднимается на новый уровень, все вокруг меняется! Мы — живые зеркала, в которых отражается каждый из живущих в этом мире.
— Я думаю, мы изменились больше, чем начинаем осознавать, — сказала Лесли.
— У меня такое чувство, что мы сидим в поезде, который мчится по рельсам со множеством стрелок. Они все время переключаются, и поезд постоянно меняет путь. Куда мы едем, где мы закончим наше путешествие?
Уже стемнело. Мы чувствовали себя, словно влюбленные, встретившиеся в раю, — мы были такими же, как всегда, но взглянули на себя в прошлом и узнали, что может случиться в жизнях, поджидающих нас.
И вот мы вышли из ресторана. Обнявшись, шагнули в ночной город. По улицам неслись автомобили; мальчишка на скейте крутил вокруг нас пируэты; источая блаженство, приближалась молодая парочка; мы все шли на встречу бесконечному выбору, поджидавшему нас в эту минуту, в эту ночь, в эту жизнь.