Единственный цветок в этой говноклумбе 3
Шрифт:
— Да, я знаю. — Строго отвечала Шанна, продолжая почти когтями впиваться в лицо мужа. — Это ты их так воспитал, и из-за этого Кэтти не смогла стать достойной наследницей. Уж лучше бы ты попытался сделать вторую и третью дочь добрыми. Однако даже когда они родились, ты обращал все внимание только на Кэтти. — Шанна попыталась успокоиться и взять чувства под контроль. Не меняя положения, закрыв глаза и немного расслабив руки, она тише продолжила: — А после ее смерти ты и вовсе перестал принимать участие в воспитании остальных детей.
— Если мое воспитание убивает моих детей, — спрашивал Кеннет, — тогда
Шанна глубоко вздохнула и вновь села. В этом положении она легко могла видеть не только лицо Кеннета, но и его медленно вздымавшуюся оголенную грудь, могла видеть царапины на его теле, оставленные ее же руками в порывах страсти.
— Скажи честно, — строго заговорила Шанна, не отрывая взгляда от глаз Кеннета, — ты так старался самостоятельно воспитать Кэтти, потому что она была больше похожа на тебя? Джул и Мор внешне — мои точные копии, но вот Кэтти и Шейн…
Шанна не договорила. Даже без ее дальнейших слов было ясно, к чему она клонила. Точно также, как она замолчала, Кеннет даже не стал отвечать. Он и сам не понимал, почему так сильно хотел воспитать именно первую дочь. Почему именно к ней у него было больше всего привязанности и отцовских чувств.
Когда Кэтрин только родилась, он действительно хотел воспитать ее таким человеком, который бы смог сделать этот мир хоть немного лучше. Он действительно хотел воспитать дочь, которая не стала бы точной копией своей матери или всех остальных женщин из их рода, и у него даже получилось осуществить задуманное, но к чему это привело?
— Можешь продолжать молчать, — строго отвечала Шанна, все продолжая сдерживать свой гнев, — сегодня меня это не особо беспокоит.
Схватившись за край одеяла, частично прикрывавшего их, Шанна быстро подняла руку и отбросила его в сторону. Так, избавившись от всех препятствий, она положила обе руки на мужскую грудь, немного склонилась и пронзительно, с толикой угрозы, посмотрела в бесчувственные глаза мужа.
Как Кеннет злился на Шанну за то, что та не спасла их дочь, так и Шанна злилась на него за то, что он всю свою жизнь сознательно игнорировал всех детей, кроме самой Кэтрин. Не только дочери, даже сыновья не получили от него должного внимания, что было неправильным. Конечно, Шанна могла бы заставить Кеннета сделать с этим что-то, но, что в прошлом, что в настоящем, она не видела в этом смысла. Человек, не открывавший себя никому, не стал бы делать что-то искренне для тех, кого он не ценил.
— У нас есть несколько часов, — заговорила Шанна, плавно опускаясь своей грудью на грудь Кеннета, — до того момента, как начнется испытание. Давай потратим его с пользой?
В то время как ученики добирались до точки начала испытания, а именно до двери, ведущей в Теневой мир, внутри академии оставались лишь те учителя, что занимались организацией процесса наблюдения. Сам пост наблюдения располагался в одном из крупных залов. Здесь, в самом центре комнаты, под стеклянным куполом был установлен огромный кристалл. В отличие от тех небольших кристаллов, что раздавались людям, этот был примерно размером с целый этаж. При этом его ширина была довольно внушительной, и из-за этого он занимал достаточно много пространства.
Для создания множества волшебных экранов всему континенту нужно
Одними из таких магов на этом испытании оказались Агнес Аберолли — учитель «А» класса первого года обучения и Эрскью Даррагер — преподаватель по физическому развитию. В этот момент они оба стояли в отдалении от остальных людей, подпирая собой стены зала.
В то время, как другие учителя копошились и подготавливали все для дальнейшей работы на следующие три дня, именно эти двое, как казалось, ни о чем не волновались.
Устало зазевав, Агнес опустила голову и как-то неосознанно отвела взгляд. В этот момент она и заметила, что из-под приподнявшейся кофты Даррагера проглядывало черное изображение, напоминавшее татуировку. Из-за того, что кофта приподнялась совсем немного, разглядеть очертания рисунка было сложно, однако стоило Агнес обратить на нее внимание, как Даррагер тоже сразу это заметил.
Мужчина, загадочно улыбнувшись, опустил руку и поправил ею свою одежду. Агнес же, приподняв взгляд на его радостное лицо, заговорила:
— А у вас, как я погляжу, даже татуировка есть.
— Да… — беззаботно отвечал Даррагер. — Сделал, когда был молод и глуп.
— Это во сколько?
— Еще когда учеником был. — Мужчина, скрестив руки на груди, вновь прислонился спиной к стене и посмотрел куда-то вперед. — Попал в одну безумную компанию, вот и решил сделать татуировку под их влиянием.
— Но теперь, — Агнес задумчиво нахмурилась, — Вы с ними не общаетесь?
— Как сказать… — Даррагер пожал плечами. — Больше нет, чем да. Пересекаемся иногда, а если кому-то из нас нужна помощь, помогаем.
Агнес задумчиво сощурилась. Она знала Даррагера достаточно долго, и он ни разу не вызывал у нее за это время опасений. Он был просто учителем, который любил свое дело и отстаивал схожие с ней позиции. Только вот теперь, из-за случившегося недавно инцидента, наличие у мужчины татуировки вызывало смутные сомнения.
Пока Даррагер и Агнес разговаривали, к ним навстречу вышла Винона. Женщина-преподаватель, также оказавшаяся в числе группы поддержки, намеренно приблизившись к Агнес, с хитрой улыбкой остановилась напротив нее.
Агнес и Винона были двумя противоположностями. Если Агнес носила только брюки и строгую, почти мужскую одежду, то Винона всегда пыталась выделиться наиболее сексуальными изощренными нарядами. Ее высокий зализанный хвост открывал вид на бледное, обильно накрашенное лицо. В то же время Агнес не стремилась сделать себя в глазах других лучше, чем оно было на самом деле. Обычно она просто умывалась рано утром, собирала волосы и шла так на работу.