Единственный ответ
Шрифт:
— Это наше… — повторил он. Его взгляд упал на наши руки.
— Ты напуган? — спросила я.
Он вздохнул:
— Напуган. Нервничаю. В восторге. Полон надежд. Я думаю, что испытываю каждую эмоцию из книг сейчас. — Он посмотрел на меня. — Я уверен, что ты испытываешь то же самое.
Я кивнула.
— Да.
— Возможно, станет еще хуже, когда мы скажем родителям сегодня за ужином.
Мои глаза расширились. Дерьмо. Я забыла об ужине с его родителями. Я настолько запуталась во всем, что ужин с родителями совсем вылетел у меня
— Мы все еще должны пойти? Может, ты просто скажешь им, что я больна?
Трей глубоко выдохнул:
— Мы, вероятно, должны пойти и рассказать им, что происходит. Это лучший вариант. Лицом к лицу, а не по телефону. Это означает, что мы, наверное, должны сделать то же самое и с твоими родителями. Скоро придется поехать в Принсвилл.
Мои родители. Я даже не думала о том, чтобы рассказать им. Я больше беспокоилась о том, что скажет мистер Консервативный Губернатор и Республиканский Кандидат на пост президента. Мой папа может быть так же страшен, как и он. Может, страшен — не то слово. Всякий раз, когда отец расстраивался из-за меня, у него просто был этот взгляд. Не злой. Как будто я разочаровала его, а это было хуже, чем просто расстроить его.
— Да, — вздохнула я. — Возможно, это хорошая идея. Я не работаю в субботу. Думаю, мы можем съездить на один день.
Трей стиснул мою руку.
— Все будет хорошо. У нас все будет хорошо. За все время, что мы вместе, мы пережили многое, и мы выжили. — Он покачал головой. — Что я говорю? Это звучит так, будто мы сражаемся. Это не сражение. Это наш ребенок. Это наше будущее.
Трей улыбнулся. Наклонившись, приподнял мою рубашку и начал напевать мелодию «Приветствую начальника», песню Президента.
Я завизжала, вибрация от его губ была в нескольких сантиметрах от моего живота.
— Трей! Что ты делаешь?
Он перестал напевать и посмотрел на меня, ухмылка на его лице стала шире.
— Я должен правильно начать. У него должны быть большие мечты. Он Чапмен.
Я приподняла бровь.
— Кто сказал, что он — не она? Или что она будет президентом?
Трей опустил мою рубашку и медленно поднял голову, пока его лицо не было в сантиметрах от моего.
— Это Моника, которую я знаю. Та, которая будет драться со мной из-за чего угодно. Надеюсь, он или она получит такую же напористость. — Он провел пальцами по моим волосам. — И, может, красные волосы тоже.
— Они не красные, — пробормотала я.
— Ты говоришь мне это уже три года. Ты довольно хороший участник дебатов, но посмотрим, что произойдет, когда наш ребенок выйдет из матки с волнистыми рыжими волосами. Я не буду жаловаться на это. Или любой другой цвет волос, который у него будет. Этот ребенок будет нашим.
Я выдавила слабую улыбку. Это правда. Этот ребенок будет нашим, но это не мешает мне беспокоиться обо всем остальном. Его отец был бесстрашным главой крестового похода, а его сын
Глава 5
Трей
Я успокоился только когда мы вышли на улицу. На лице у меня была улыбка, в руке — рука Моники, как всегда, но внутри я был сплошным нервным клубком.
Я должен был отменить ужин с моими родителями, а не настаивать на встрече с ними. Я так сильно вспотел, что вряд ли смогу убедить их, что это из-за среднезападной жары.
Мы должны были встретиться с родителями в комнате подписания, которая находилась на девяносто пятом этаже здания Джона Хэнкока. Все в этом здании говорило о власти и деньгах. И тот факт, что у отца были круглосуточные телохранители, не помогал. Толпа папарацци ждала у входа в здание, как только Моника и я вышли из такси.
Я положил руку на спину Моники, направляя ее ко входу и держа другую руку так, чтобы защитить глаза от ослепительных вспышек. Это определенно не помогало моим нервам. Моника тоже напряглась, когда мы пробирались сквозь толпу к дверям, которые открыли двое мужчин в черных костюмах и сразу закрыли их позади нас.
Как только мы оказались внутри, Моника сделала глубокий выдох.
— Это то, что будет происходить все время?
Я вздохнул, направляя ее к лифту. Двое мужчин в костюмах остались у входных дверей, а другой ждал у дверей лифта.
— Я бы хотел сказать нет, но это ложь.
Она взглянула на меня, широко раскрыв глаза и прикусив губу. Обычно я нахожу ее уязвимость привлекательной. Даже сексуальной. Но не в данный момент. Теперь это заставляло все волосы на моем затылке встать дыбом. Я не хотел, чтобы она волновалась. И я нервничал так же, как и она.
Я думал, что мы сможем быть одни в лифте, но мужчина в костюме вошел с нами и стал впереди нас.
— Это немного неловко, — пробормотала Моника.
Мужчина посмотрел через плечо, слегка улыбнувшись.
— Я ничего не слышу и не вижу. — Он подмигнул.
Моника сморщила нос.
— Мы не тот тип пар, которые делают такие вещи в лифтах.
Я сжал ее бок и быстро поцеловал в висок.
— Расслабься, Моника, он просто пошутил.
Она резко посмотрела на меня, и я тяжело сглотнул. Я провел небольшое исследование по беременности на своем телефоне, пока она собиралась, и узнал, что ее гормоны уже сейчас зашкаливают. Я бы не назвал Монику стервой, но девочка была волевой, и она сказала сейчас так, будто так и было. Сочетание всех гормонов и того факта, что мы собирались рассказать родителям о том, что она беременна во время одной из самых важных кампаний в карьере моего отца, сделало ее похожей на Нормана Бейтса.