Единственный системщик. I

Шипы шин вгрызались в снег, прорезая за собой колею, свист от тормозного диска правого переднего колеса привычно разносился в вьюге. Металл автомобиля слегка потрескивал, словно пытаясь вторить ветру, но значительно уступал игре салонного пластика, а дворники с трудом расчищали налипающий на лобовое стекло снег. Мои руки мёрзли, а печка или отключилась, или просто покончила с попытками справляться с уличным контрастом. Это даже не трасса, какая-то проселочная дорога... Была. Сейчас назвать ЭТО дорогой у меня просто не поворачивается язык, последние несколько часов я мечтаю о теплом крове, хотя бы столовой, где можно выпить горячий кофе, прогрев о стаканчик ледяные руки. Населенных пунктов же давно не было и пока не должно было

предвидеться на сколько я помнил, точно проверить не мог, интернет не ловил последний час и определить точную геолокацию я не мог. Ещё бы, с такой погодкой, да в таком местечке плохая связь сильно не удивляла, раздумья прервало нечто. Впереди проблескивал свет окон какого-то заведения... Я точно помню, что впереди село, но километров через двести. Сколько мне туда ещё ехать по такой дороге? Может я так погрузился в свои мысли, что не заметил, как они остались позади? Но скорость оставляла желать лучшего, черный седан с трудом справлялся с непогодой, я ласково погладил облицовку передней панели автомобиля, который не смотря на всё еще меня вез. Надо зайти, ведь возможно даже получится переждать эту вдруг настигшую меня непогоду, не верю, что эта вьюга затянется на долго.

В трактире было очень мало людей. Столики были расставлены таким образом, что свет от люстр не заполонял их, и люди сидели в полутьме. Трактир представлял собой максимально аутентичное заведение, даже в люстре были не лампы накаливания, а зажигательно моргали огни свечей. Хотя возможно это было связано исключительно с погодными условиями. В середине помещения стоял огромный стол, сбитый из массивных брусьев деревьев. Сидел за одним только один человек. Старая потрепанная одежда, но как я не присматривался, не мог разглядеть ее деталей, мысленно пожав плечами, решил, что это обман зрения, материал такой, наверное. Подбородок старика обрамляла черная, словно смола, клинообразная короткая бородка. Сомнений в том, что это был старик - не было. Все его лицо обрамляли, словно старые шрамы, глубокие морщины. Небольшие залысины вдоль висков, а волосы хаотично разбросаны на голове, словно он давно не причесывался и не стригся несколько месяцев. Сидел старик довольно развязано, занимая места за столом значительно больше, чем ему могло было бы потребоваться. Что удивительно, все маленькие столики были заняты, и подумал, что сесть за этот большой стол не будет плохой идей.

– Разрешите, я присяду за этот стол.

– Садись напротив.
– сморщился старик указав бутылкой на стул напротив себя, бутылка пошла низко и зазвенела, собеседника это нисколько не смутило. Такая мимика вместе с приглашением ввела меня в легкий ступор, но ведь я сам напросился, в самом-то деле, рассуждая так я сел на табурет, сиденье которого было сделано из сруба дерева, да и основу его составлял знатный пенек.

– Меня зовут... Было начал я.

– О, изволь, память не та.
– урезонил меня он, небрежно сделав в воздухе реверанс бутылкой, капли пива тут же осели на дубовый стол, а в его глазах в это время весело заиграл огонь. Это быстро промелькнуло в моей голове, явное не соответствие моего компаньона по пьянке и его слов... Кстати, где же тут трактирщик, вот только кофе делать мне отказались, сказав, что принесут нечто с градусами повыше. Хотя бы так, это тоже согреет, благо, что стены таверны сдерживали поток холодного ветра…

Горячительный напиток я дождался и через некоторое время ощутил, что кажется я перебрал, потому, что подняв голову напротив себя не увидел старика, оглядевшись обнаружил, что он заправски переворачивал в себя очередную бутылку закинув ноги на стол, через несколько стульев от того места, где я его помнил. Когда он успел пересесть, или он был там всегда? Бутылка зазвенела о добротный стол, а морщинистое лицо разгладилось, словно в один миг он сбросил с себя несколько тяжелых лет, теперь я даже засомневался в его старости. Только сейчас, когда он стал вертеть своей головой, я увидел, как волосы на его голове торчат с двух сторон, словно рога.

Пил из кружки, бармен налил мне напиток в большую стеклянную кружку. Зажмурившись, я поднял свою кружку. Тяжесть

стеклянной кружки, в моей руке, слегка уменьшилась. На всякий случай огляделся, собеседник вновь сидел прямо напротив меня. Слегка дернувшись от неожиданности, я внимательно посмотрев на свой холодный напиток, перевел взгляд на собеседника с одной лишь мыслью: «Да что они вообще туда подмешивают?!».

– Вы всегда здесь сидели?

– Вы о чем? – ехидно переспросил старик – молодые совсем перестали уметь пить. Глаза его слегка прищурились, словно он искал что-то внутри меня. И снова этот реверанс бутылкой. А капли из бутылки разлетелись вокруг. Я медленно стер с своего лица холодные капли пива.

Действия всех окружающих были довольно плавными и разложенными по времени. Я каждый раз ловил себя на мысли, что время в этом месте словно остановилось, но в тот же момент, когда я думал об этом, оно словно запускалось вновь. Между поднятием стаканов и бутылок затягивались значительные паузы. Опускался стакан, собеседники смаковали вкус и только после этого слышались отзвуки диалогов. В одном углу полноватый мужчина в потрепанной верхней одежде, которая делала визуально шире его в два раза, сидел отвернувшись к стене, находя отсутствующим взглядом что-то интересное только ему в деревянном брусе. Для меня самого, не смотря на эксцентричность собеседника, минуты растянулись и время стало пьянящей, умиротворяющей водой. Возможно, сказывался напиток, а может согревающее тепло, после холодной поездки.

В моей голове пробежали мысли за последние года, сказать, что я бы себя узнал пару лет назад было бы не правильным. Я слишком сильно изменился. К лучшему или к худшему… кто его знает. Куда меня это привело? Сижу в очень сомнительном заведении, напротив старик брызгает в меня своим пивом.

– Давно вы здесь? – решил переключиться я, хотя переключением это можно было назвать с натяжкой, и кажется, собеседник это тоже прекрасно понимал.

– День, два, может быть неделя, я бываю здесь часто. – растянув последнее слово старик заинтересованно поднял глаза к потолку. Как поднял, так и опустил, резко. Уперся руками об стол и наклонился вперед ко мне, прищурив левый глаз – вьюга то разыгралась сейчас не на шутку.

Как наклонился, так же резко и откинулся назад, посмотрел на бутылку и небрежным движением налил мне бокал вина, интересно, как движение может быть одновременно таким небрежным и таким изящным, словно отточенным. Мелькнуло число на бутылке, эй, а вину то несколько сотен лет. Как такое вообще может быть, в компании незнакомца и в таком месте. Вывод напрашивался сам собой – подделка, явно местное поило. Осторожно пригубив напиток, я с удивлением понял, что не пил ничего вкуснее и почему-то решил не останавливаться, голова вместе с бокалом устремилась к потолку, пока бокал не был опустошен.

Опустив голову я увидел между нами какой-то пергамент формата А4. Он явно отличался от обычного листа офисной бумаги. И возник словно из не откуда. Теперь я был уверен абсолютно точно, что ее минуту назад здесь не было, рефлекторно, чтобы убедиться в реальности я положил на нее свою руку, от нее веяло жаром, словно от свеже распечатанной страницы

– горячая.
– Не знаю зачем, констатировал я.

– только из печати - растягивая слова оскалился собеседник - Замечательно. Расплылся в улыбке старик, смотря на мою руку на бумагах, видимо все будет проще, чем я ожидал.

Именно на бумагах, лист был не один, ведь присмотревшись внимательнее, я понял, что это не один лист, а стопка аккуратно сложенных листов, хотя еще пару минут назад был бы готов поклясться, что там только один лист.

– Что вы имеете ввиду? – озадачился я, а у собеседника вдруг затряслась рука и вилка мимо очень странного мяса по касательной прошла по моей кисти. Кровь из порезанной вены хлынула на бумаги.

– Прошу прощения – охнул старик – старость, понимаешь ли.

Я отдернул руку и засмотрелся, как кровь пропитывала лист за листом. Бумага промокала, толстая пачка бумаг изгибалась. Возмущаться не стал, старик и правда выглядел взволнованным. Разозлился в первую очередь на себя. Вот зачем я вообще трогал эти бумаги!?