Единый учебник истории России с древних времен до 1917 года
Шрифт:
Так Стенька Разин дошел до Симбирска. Здесь его встретили войска князя Юрия Барятинского, состоявшие из новых солдатских полков иноземного строя. Стенька был разбит и бежал. На Волге он нигде не мог укрепиться и добежал до самого Дона. Там его схватили домовитые казаки и отправили в Москву, где он и был казнен (1671). Войско же его расстроилось и разделилось на многие шайки, которые продолжали разбойничать в Поволжье еще не один год. Понадобилось много усилий для того, чтобы рассеять бунтовщиков, отобрать у них занятые ими крепости и успокоить возмутившийся край.
§ 85. Патриарх Никон. В церковном быту того времени также происходили важные и тревожные события, связанные с деятельностью патриарха Никона. По смерти Филарета Никитича (1633) патриарший престол в Москве занимали лица небольших дарований и малодеятельные (Иоасаф и Иосиф). Значение их в государственной жизни было невелико. С поставлением же в патриархи Новгородского митрополита Никона (1652) патриаршество в Москве достигло снова такого же блеска и силы, как при Филарете. Произошло это
Происходил Никон из крестьян Нижегородского края. В детстве он ушел из семьи в монастырь. Там он успел приобрести много знаний и любовь к книжному чтению; он не принял монашеского сана, так как отец вызвал его из монастыря обратно домой. По смерти отца Никон женился и стал сельским священником у себя на родине. Высокий, красивый, звучно читавший, прекрасно говоривший, молодой священник получил такую славу, что был приглашен переехать в Москву. В Москве умерли все его дети; тогда он убедил жену постричься в монахини и сам ушел на Белое море, на Соловецкие острова, где и постригся (получив монашеское имя Никона взамен мирского имени Никиты). Впоследствии Никону пришлось быть в Москве и лично явиться к царю Алексею. Царь был поражен величественною наружностью сурового монаха и его сильною речью и настоял на том, чтобы Никон перешел в Москву архимандритом в Новоспасский монастырь, принадлежавший роду Романовых. Никон еженедельно являлся к царю Алексею во дворец для доклада о монастырских делах и для душеспасительной беседы. В это-то время и укрепилось влияние властолюбивого и энергичного монаха на юного и впечатлительного государя. Царь души не чаял в Никоне и при первой же возможности настоял на посвящении его в архиереи: Никон был назначен митрополитом в Великий Новгород; после же кончины патриарха Иосифа (1652) царь пожелал, чтобы Никон был избран на патриаршество.
Однако, когда царь объявил Никону об избрании его на патриарший престол, Никон решительно отказался. Его долго упрашивали, и он дал свое согласие лишь тогда, когда царь обещал ему слушать его во всем, «яко начальника и пастыря и отца краснейшаго». Это обещание Никон разумел в том смысле, что ему даются особые полномочия и высшая власть. Царь поддерживал в нем такую мысль: он почтил Никона титулом «великого государя», которым в свое время пользовался, как царский родитель, патриарх Филарет. Уезжая на войну с Речью Посполитою (1654), царь поручил Никону все управление государством и попечение над царскою семьею. В руках Никона сосредоточились не только церковные, но и государственные дела. Без него ничего не предпринималось и не решалось во дворце. Никон стал как бы соправителем царя; он сам называл свое правление «державою» и свою власть открыто равнял с государевою. Так понимал Никон свое патриаршество.
§ 86. Удаление и низложение патриарха Никона. По характеру своему Никон пользовался своим влиянием и властью очень решительно и круто, требовал почтения и повиновения ото всех, скоро и жестоко наказывал ослушников. Хотя Никон устроил для церкви и духовенства много полезного, однако духовенство не любило его за его властолюбие и крутой нрав. Не любили его и придворные. Они должны были поневоле терпеть его вмешательство в государственные дела и его высокомерное отношение; но они хорошо понимали, что Никон пользуется таким значением не по праву, а только по государевой любви и милости. Естественно было среди придворных желание отнять у патриарха эту милость, а вместе с тем уничтожить его влияние и силу.
Понемногу и царь начал освобождаться от слепого подчинения Никону. Этому много содействовали путешествия молодого царя в Литву и Ливонию на театр войны. Во время походов он увидал много нового как на Руси, так и за границею. Он возмужал, приобрел самостоятельность ума и характера, сознательнее стал относиться к московским делам и людям; ему стало не нравиться открытое величание Никона. Правда, царь Алексей не изменил сразу дружественного обращения с патриархом; однако между ними стали происходить короткие размолвки и царь не раз сердился на патриарха за его самовольство. С течением времени эти размолвки становились чаще и сильнее. Наконец в 1658 году последовал окончательный разрыв. Никона перестали призывать во дворец на придворные торжества и церемонии. Однажды царь прислал ему сказать, что он гневен на патриарха за то, что тот держит себя самовластно и именуется «великим государем». Получив такое извещение от царя, не желавшего лично видеться с патриархом, Никон решил оставить патриаршество на Москве. Отслужив последний раз литургию в Успенском соборе (10 июля 1658 года), он снял с себя патриаршее облачение и уехал из Москвы в «Новый Иерусалим», иначе Воскресенский монастырь, который он сам себе устроил (в 40 верстах от Москвы) на личные средства.
С отъездом Никона наступила смута в русской церкви. Вместо ушедшего со своего престола патриарха надобно было избрать нового. Но поведение Никона не допускало до этого: хотя он сам торопил с избранием патриарха, однако о себе самом давал понять, что, оставив, московскую кафедру, он не снял с себя патриаршего сана. Выходило так, что Никон оставался патриархом, только не в Москве. Понятно, что, имея уже одного патриарха, русская церковь не могла избирать другого. Надобно было снять с Никона патриаршество. Об этом и поднят был вопрос на соборе русского духовенства. Большинство собора было против Никона и постановило лишить его сана; но меньшинство доказывало, что поместный собор не имеет такой власти
В ожидании соборного суда над собою Никон держал себя очень неспокойно и этим раздражал государя. Он вздумал было самовольно приехать из своего монастыря в Москву и снова занять патриарший престол; но его тотчас же отправили назад в монастырь, не позволив и дня остаться в Москве. Он пытался далее сам вступить в сношения с патриархами и писал им послания, в которых, не стесняясь, жаловался на бояр и на самого царя. Послания Никона были перехвачены и на соборе послужили тяжкою уликою против него же. Собор сначала познакомился с делом в отсутствие Никона. Затем позвали самого Никона, чтобы выслушать его объяснения и оправдания. Никон держал себя гордо и неуступчиво, вступал в споры с обвинителями и с самим царем, который в слезах и волнении жаловался собору на многолетние провинности патриарха. Собор единогласно осудил Никона и лишил его патриаршего сана и священства. Обращенный в простого инока, Никон был сослан в Ферапонтов монастырь близ Белоозера [84] .
84
Почти пятнадцать лет провел Никон в заточении и только в 1681 году был отпущен в свой Воскресенский монастырь. Но по дороге туда, на Волге, около Ярославля, 76-летний Никон скончался под стенами Спасского монастыря на том струге (большой лодке), на котором его везли.
Никон действовал властолюбиво и высокомерно не только по своей энергичной и властной натуре, но и по своим взглядам на значение церковной власти. «Священство выше царства», говорил он: «священство от Бога, помазание же на царство от священства»; «Господь Бог, когда сотворил землю, повелел двум светилам светить ей, солнцу и месяцу, и чрез них показать нам власть архиерейскую и царскую, солнцем – власть архиерейскую, месяцем – царскую»; «в вещах мирских царь и архиерей не выше один другого»; «в вещах же духовных архиерей великий выше царя». Говоря так, Никон не мог смотреть на себя иначе, как на «великого государя». Но притязания Никона не имели почвы в русском быту, так как на Руси духовенство никогда не ставило себя выше князей и царей и не искало мирской власти и прямого влияния на государственные дела. Поэтому Никон не нашел себе сочувствия не только в светском обществе, но даже и в духовенстве. Его стремление к особому возвышенно патриаршеского авторитета приписывали его личной гордости и заносчивости, и собор согласно осудил Никона [85] .
85
Когда, однако, греческие патриархи, составив по-гречески приговор над Никоном, поместили в его тексте утверждение о том, что патриарх должен быть во всем «послушлив» царю, то русские архиереи стали против такой мысли, как раньше стояли против притязаний Никона. Они находили, что истинный порядок должен быть таков, чтобы царь имел преимущество в государственных делах, а патриарх – в церковных. На этом, после споров, и решил собор. Однако мнение греческих иерархов о неправоте Никона и об общем превосходстве царской власти над патриаршеской было усвоено московскими государями и подготовило в будущем полное подчинение церкви государству.
§ 87. Исправление богослужебных книг до Никона. Не менее важным делом в церковной жизни в патриаршество Никона было исправление богослужебных книг и церковный раскол.
До появления в Москве книгопечатания при Иване Грозном церковные книги на Руси переписывались от руки. Писцы работали без должного надзора, допускали много описок и ошибок и, окончив работу, не проверяли своих рукописей. Поэтому в писаных книгах с течением времени накопилось очень много бессмыслиц и неверностей. Стоглавый собор 1551 года (§ 58), сознавая неудобство и соблазн такого положения дела, требовал, чтобы духовенство принимало меры к исправлению плохих книг и «правило» их само, сличая с хорошими рукописями. В то же время в Москве решили учредить «печатный двор» для изготовления печатных книг, в которых можно было иметь однообразный, проверенный и исправленный текст. Московский «первопечатник» дьякон Иван Федоров устроил типографию в Москве (1563) и начал печатать в ней церковные книги. Однако дело не пошло: из-за каких-то неудовольствий Иван Федоров переселился из Москвы в Литву, и типография заглохла. Она была восстановлена после смуты, когда во всем государстве, вследствие разорения, грабежей и пожаров, стала большая нужда в церковных книгах. В первые же годы царствования Михаила Федоровича в Москве начали печатать церковные книги под руководством известного нам Троицкого архимандрита преп. Дионисия и некоторых других монахов Троице-Сергиева монастыря. Однако и на этот раз начались неудовольствия. Лица, наблюдавшие за печатанием, так называемые «справщики», ссорились между собою; Дионисий был ими обвинен в ереси и заточен в монастырь, где пробыл до тех пор, пока не был оправдан и освобожден патриархом Филаретом.