Единый
Шрифт:
— Ты чего? — буркнул я.
— Стараюсь не выделяться из толпы. Тебе, кстати, тоже советую.
Он был прав. Толпа вокруг то и дело тянула руки к Знаку и Председателю, зачерпывая благодать и вбивая ее в себя жестом “рука-лицо”. Чисто дурдом. Или религиозный экстаз. А это почти синонимичные понятия…
Я молча повторил жест.
Так, хлопая себя по лбу и даже тихонечко подвывая от фальшивых восторга и экзальтации, мы вместе с толпой паломников прошли под одной из пяти арок в другом конце гигантского зала. За ними обнаружились помещения поменьше, но все равно
Нуары нам поведали о лифтах и дальнейшем маршруте. Кажется, я понял. Кажется — потому что незрячий человек описывает дорогу иначе, чем тот, кто видит. К тому же сами нуары здесь, по всей видимости, не бывали — лишь слышали описание от зрячих инсайдеров. Расстояние нуары указывали в шагах, про вывески и таблички, которых здесь хватало, ни слова, и часто употреблялись такие описания как “гулкий зал”, “скользкий или шероховатый пол”, “механический гул лифтов вдали”.
Несмотря на слепых поводырей, я не сомневался, что идем мы туда, куда надо. Другой дороги и нет. Нас увлекла очередь. Все это напоминало паломничество в священные места или посещение Ленина в мавзолее.
Очередь то стояла на месте, то резко сдвигалась на десяток шагов, когда очередная порция людей исчезала в пастях десятков лифтов. В целом, двигались мы медленно. Я все беспокоился, что меня заставят оставить рюкзак, но Модераторов мой баул не смутил. Возможно, от паломника, чьи мозги напрочь раздолбаны квестами, не принято ждать неприятностей.
В какой-то момент очередь снова мотнулась вперед, я шагнул со всеми вместе, но Витька зазевался — остался стоять на месте. Я потянул его за плечо, и он отчетливо вздрогнул, поглядел на меня диким взглядом, точно я его разбудил посреди ночи.
— Ты норм? — спросил я.
— А? Не знаю… У меня сейчас типа галлюцинации было.
Я мысленно чертыхнулся.
— Нам только глюков не хватало!
— Не, я сознание не терял, все вроде бы понимал и осознавал. Просто завис немного. Видение было прям очень четкое.
— Что за видение?
Мимо, по другую сторону хрупкого парапета из хромированных трубок, прошел Модератор. Мы умолкли, дождались, пока он отойдет и продолжили перешептываться.
— Да ну, херня какая-то, — отмахнулся Витька. — Это от волнения. Или давление малость упало — такое у меня бывает.
— В мире Поганого поля херни не бывает, — сообщил я. — Особенно если речь о видениях и знаках. Что ты видел?
Витька помолчал, глядя на очередь впереди, пожевал губами. Наконец сказал:
— Привиделось, что они все мертвые… Лежат вповалку, в кровище… Некоторые разодраны в хлам. Как бы месилово здесь было нешуточное… И багровое знамя прямо посреди груды тел, а на нем знак.
— Какой Знак?
— Что-то острое, мудреное…
— Вспомнить можешь?
Витька поморщился, напрягая память.
— Не, не смогу.
— Ладно.
Меня рассказ возбудил и встревожил. После всех приключений я в знаки верил как никто. И в глюки. Но что означает видение
Перемещаясь дальше к лифтам, я постоянно с тревогой поглядывал на Витьку. Он тер лоб и переносицу и выглядел ошарашенным. Когда он что-то пробормотал под нос, я наклонился к нему:
— Что?
— Мы материализовались, — повторил он. — Мы не переходили через дольмен, мы заново материализовались в этом мире… но то, что нам якобы принадлежало в Скучном мире, со временем рассыпалось в пыль…
— Ты о чем?
Тревога во мне нарастала. Я начал подумывать, не свернуть ли операцию до лучших времен.
Но Витька встряхнулся и улыбнулся мне. На бледных щеках появился румянец.
— Все, вроде отпустило… После глюка какие-то мысли необычные…
— Ты говорил про то, что мы материализовались…
Но тут подошла наша очередь заходить в лифты. Мы поместились в обширной кабине вместе с десятком паломников. В лифте работал кондиционер, но все равно воздух был спертый и попахивало плохо вымытыми и потными человеческими телами. Двери закрылись, кабина вздрогнула и с отчетливым гулом поехала вверх. Скорость увеличивалась, причем рывками, так что нас впечатывало в пол, а в ушах заложило. Строители лифта не озаботились комфортом для людей — удивительно, что кондер поставили.
В лифте, где все прижаты друг к дружке, не поговоришь, и мы молчали — как, собственно, и все остальные. Лифт ехал и ехал, и я вспомнил, что нам предстоит вознестись на огромную высоту. Этот лифт не поднимет нас до самой верхушки, придется пересаживаться на другой лифт.
Я все же исхитрился наклониться и шепнуть на самое ухо Витьки:
— Может, отменим дело?
— Нет, — твердо сказал он. — Я в порядке. Тебя я в глюке видел живым… Ты был рядом, как и всегда.
Я не совсем понял, почему он это сказал. Видно, еще не отошел от галлюцинаторного инсайта.
Я выпрямился и встретился взглядом со стоящей рядом девушкой. Хорошо одетой, почти модно, с золотыми серьгами, макияжем, аккуратно уложенными волосами. Несмотря на всю эту сбрую, было в ее внешности что-то неисправимо деревенское — в круглых глазах, круглых щеках, форме губ и веснушках на шее (на лице они были замазаны тональным кремом). И глядела она на меня хоть и снизу вверх — ввиду разницы в росте, — но при этом насмешливо-высокомерно. Так глядит дама из приличного общества на неуклюжего крестьянина, чудом попавшего на званый ужин и мнущегося в углу, не зная, куда девать руки.
Я в упор уставился на нее, и она, ничуть не смутившись, завела разговор:
— Недавно у нас?
— Впервые.
— Ну как, нравится?
— Очень! — сказал я, напомнив себе, что я — колхозник из Посада, допущенный благим рейтингом в святая святых Сиберии, и должен писать кипятком от восхищения и радости.
Вмешался Витька, звонко заявив:
— Поражаемся величию нашей страны!
— О да! — с придыханием отозвалась ухоженная дама, но тут же вернула на лицо гримасу насмешки и чванства. — Желаю вам приятно и с пользой провести время.