Ее горячая мамочка
Шрифт:
Галкина автоматически начинает неторопливый круг хождения вокруг площадки.
– Он посылал на Вас психологическую атаку, перед тем как подвергнуть насилию? – возмущена Наташа. – Он говорил Вам всякие унизительные слова, принижающие образ женщины?
– Какие слова, пьян же был… – объясняет дедок. – А вот трусы тоже надо заснять. Первым номером!
Он разворачивает трусы в газеточке.
– Это теперь как платье Моники Левински, на вес золота. Снимайте.
– Чьи
– Да этого мерзавца! Сделал дело, а трусы забыл по пьяни… Мы их в экспертизу пустим.
На втором круге хождения Галкина восклицает:
– Я перезвоню, но ты выслушай меня. Слушаешь? Только мой ребеночек скажет с восторгом: мама, ну у тебя попа… Только моя кровиночка это скажет…
Наташа отрывается от интервью и говорит что-то встревоженным голосом остановившейся Галкиной.
Переводчица переводит:
– Елена, ужасный случай насилия в Россия. Эту бабушку на съемках народного деревенского шоу случайно изнасиловали…
– Да-да, я помню. И кажется, помню кто…
Переводчица поясняет:
– Молодой пьяный оператор, ночью. Пошел к своей девушке и случайно забрел в палатку со спящей массовкой…
– Какой ужас…
Дедок тоже возмущен:
– Ужас не ужас, а пусть заплатит теперь, правильно я говорю? Ты отстегни маленько жертве, правда? А так я до суда дойду. Это что же получается: среди бела дня твою супругу схватили…
– Ночью же… – не поняла переводчица.
На глаза Галкиной наворачиваются слезы:
– Но ты же говорила это, я помню! Я все помню, доча! Когда мой ребенок скажет такое – я заплачу от счастья!
Корреспондентка с удивлением смотрит на Елену Андреевну:
– Почему Елена плачет? Ведь Елизавета Мироновна жива и готова дать насильнику достойную месть!
Переводчица по-немецки поясняет Наташе:
– Елена Андреевна сказала, что у нее восхитительная огромная задница. И потом заплакала.
Наташа стала суха, теряя интерес:
– У нас в Европе среди прогрессивных женщин так не принято выражаться о себе.
Галкина, завершив второй круг вокруг съемочной площадки, выходит.
– Я просто хочу правильно расставить акценты в этом вопросе, Дина… Без сантиментов…
Вечера молодые влюбленные обычно проводят в ссорах. Как правило, свидетель этих ссор – старый кошак Федор Иваныч, который обычно располагается на ковре перед полуоткрытыми дверями спальни, когда молодые предаются утехам.
Впрочем, его зовут не только Федором Иванычем. Когда Стас его называет Боней, он тоже откликается. На Плесень он тоже отзывается.
Федор Иваныч незлобив, как видим, и добр
– Если ты еще раз скажешь такое про мою маму, я тебя убью! Убери свой дрын, несчастный сексоголик!
– Убрал.
– Зачем ты фантазируешь о моей маме?
– О тебе, и о маме… Вместе… Вы – мои девочки…
– Девочки?! Я не ослышалась, несчастный сексоман?
– Не ослышалась.
– Не целуй меня в губы, это помада с блестками, ее нельзя портить!
– Зачем тебе блеск в постели? Нас никто не видит…
– Как это никто? Я себя прекрасно вижу! Я не могу без блеска… Не гладь волосы потной ладошкой, мне неприятно… Убери дрын!
– Это не дрын.
– Что-о-о? А ну повтори! Повтори! Сделай музыку чуть громче… Вот так я красиво полусижу? Убери дрын!
– Это не дрын… Это половой…
Звук пощечины. При пощечинах Федор Иваныч обычно вздрагивает и вскакивает. Взволнованно начинает ходить туда-сюда. Ни разу в своей жизни Федор Иваныч еще не получал пощечину. А это очень больно.
– Так что половой?
– … Отросток… – робко отвечает Стас.
– Половой отросток… Ладно, зачет. Вот так я красиво полусела? Это какой сок в пачке? Томатный? Я не пью томатный…
Стас в бешенстве орет:
– Это не отросток, а хрен! Это половой хрен!
– Вот именно! – горланит за дверью ошалелый от страха Федор Иваныч. – Давай, Стас, не уступай! Ты же знаешь их!
– Хрен! Хрен! – как заклятье орет Стас.
– Что-о-о-о-о?
– Немытый соленый половой хрен!
– Я долго терпела, блять, котик…
Глухой звук, это на голову Стаса опускается пачка сока.
Федор Иваныч торопится на кухню, подальше от греха. Стас выскакивает из комнаты, – голый, облитый красным.
Он пляшет как полоумный, ликуя:
– Хрен! Хрен!
Дина выскакивает за ним с настольным светильником в руке, с мобильником. Звонит маме.
– Мама, ты слышала? Ты слышала, что он сказал? Ты теперь видишь, какой он?! Мама, ты видишь, что он хочет и тебя, и меня?! Причем, тебя больше!
Автоответчик тоже обделался от страха, торопливо бубнит:
– Абонент временно недоступен.
Дина снова хватает светильник и начинает преследование. Круг по комнате, круг по кухне, удары по голове возле ванной комнаты.
– Бля-а-а-а! – орет Федор Иваныч на кухне. – Стас, нам пришел пиздец!
Наконец Стас заперся в туалете.
Скулит за дверью:
– Дина, прости…
– Хрен, говоришь? Немытый? Вот и сиди там с ним!
– Я принимал душ! Я свеж как никогда!