Ее королевское высочество
Шрифт:
— Королеве Елизавете было двадцать пять, — уточнила она, всхлипнув.
Паркер рассмеялся:
— Через год тебе будет столько же. Или ты хочешь, чтобы они подождали, пока ты не достигнешь ее возраста? — поддразнил он.
— Ты не понимаешь, — жалобно и как-то по-детски проговорила она. — Если Верховный суд поддержит предложение правительства, сегодня вечером состоится церемония коронации... и я стану княгиней Лихтенштейна. Как я могу пойти на это? — Она снова разрыдалась.
Сердце Паркера переполнилось сочувствием. Бедняжка! Всего лишь несколько часов назад она потеряла отца и брата, а теперь на ее плечи хотят взвалить целую страну. Это слишком много, чтобы проглотить за
— Крики, ты справишься. Я уверен. Только представь, теперь ты сама будешь устанавливать правила.
— Я не хочу устанавливать правила. Я ненавидела свою жизнь раньше, а теперь она станет еще хуже... И я больше никогда не увижу тебя.
Она никак не могла успокоиться, и Паркер более чем когда-либо терзался, что не может обнять ее и утешить. Ей придется так нелегко в ближайшие дни.
— Крики, теперь ты сможешь делать все, что захочешь. Мы снова сможем встречаться. Когда ты немного освободишься, я приеду. Только скажи.
— Я не знаю, когда это будет. Я никогда не управляла государством и не хочу этого делать. — Но отказаться она не могла, воспринимая это как свой долг перед отцом и народом.
В комнату заглянула Сильвия и постучала пальцем по своим наручным часам. Их ждала работа. Кристиана была вне себя от горя и тревоги. Мало того, что у нее не было времени толком оплакать отца и брата, через несколько часов ей предстояло взять на себя ответственность за судьбы страны и тридцати пяти тысяч человек. Все это так пугало, что ее голос дрожал.
— Крики, постарайся успокоиться. Я не могу даже представить себе, каково сейчас быть в твоей шкуре. Но тебе придется взять себя в руки. Другого выхода просто нет. Можешь звонить мне в любой момент. Я буду на месте, дорогая. Я люблю тебя. Помни, я всегда с тобой. И постарайся быть сильной.
— Хорошо... Думаешь, у меня получится?
— Уверен.
— А если нет? — Ее голос дрогнул.
— Тогда потерпи немного, пока не решишь, как быть дальше. В любом случае нужно попробовать. Иначе ты никогда не узнаешь, на что ты способна. Помни, ты теперь хозяйка. Главное, вести себя соответственно. Для начала можешь отрубить несколько голов, — пошутил он, но Кристиана не улыбнулась.
— Я люблю тебя, Паркер... Спасибо, что выслушал меня.
— Всегда к твоим услугам, детка.
— Знаю.
Она пообещала позвонить ему позже и отправилась на поиски Сильвии. Та сидела в своем кабинете, зарывшись в бумаги. Кристиана должна была принимать решения, а Сильвия и сотрудники ее отца выполнять эти решения. И куда бы она ни шла, повсюду за ней следовали вооруженные телохранители. Дворец все еще находился на осадном положении.
Первое, что нужно было сделать, — это организовать две похоронные церемонии. Одна должна была состояться в Вадуце, другая в Вене. Кристиана вдруг с ужасом осознала, что у них нет тел, которые должны были упокоиться в княжеском пантеоне. Посоветовавшись с Сильвией, она решила, что на церемонии будут использоваться два пустых гроба. В качестве места проведения церковного отпевания они выбрали собор Святого Стефана в Вене и собор Святого Флорина в Вадуце. Первая служба должна была состояться в ближайший понедельник, вторая — во вторник. В завершение предполагалось устроить прием в венском дворце князей Лихтенштейна. Кроме того, нужно было выбрать музыку и заказать цветы. Учитывая случившееся, огромное значение придавалось мерам безопасности — как в Вадуце, так и в Вене.
Они все еще работали над этим, когда позвонил премьер-министр. Сильвия передала трубку Кристиане.
— Верховный суд одобрил наши предложения, — сообщил он, и Кристиана мысленно ахнула. В глубине души она надеялась, что члены Верховного суда не поддержат
Поскольку о Паркере не могло быть и речи, Кристиана подумала о Сильвии, Максе и Сэме, единственных близких людях, которые у нее остались. Можно было бы пригласить Викторию, но на это не было времени.
— Мы решили отложить заявление перед прессой на завтра, чтобы вы могли отдохнуть. Вас это устраивает, ваше высочество?
— Полностью. Спасибо, — любезно поблагодарила премьер-министра Кристиана, стараясь не показывать, насколько она испугана.
Положив трубку, она окончательно осознала, что после восьми часов вечера ее жизнь кардинально изменится. Отныне ее станут именовать ваше королевское высочество. Верховный суд проголосовал за ее правление. Это не укладывалось в голове. Но единственное, что она могла теперь сделать, — это гордиться, что ей оказана такая честь, и работать всю жизнь, чтобы доказать людям, что они в ней не ошиблись. Но ботинки ее отца все же были слишком велики, чтобы надеть их на другого человека, особенно столь миниатюрного, как она.
— Нам надо быть в часовне в восемь часов, — сказала она Сильвии. — И пригласите Макса с Сэмом.
— А что там будет? Молебен? — озадаченно спросила та. Насколько ей было известно, ничего подобного не планировалось.
— Нечто в этом роде, — неопределенно пояснила Кристиана. Она выглядела осунувшейся и рассеянной. — Только для членов правительства и для нас.
Сильвия кивнула и вышла, чтобы предупредить Сэма и Макса. Было уже семь часов, когда она нашла обоих телохранителей. Около восьми все четверо направились в часовню. Шагая навстречу своей новой жизни, Кристиана не могла не думать, что еще двадцать четыре часа назад ее отец и брат были живы.
Днем ей позвонила Виктория. Выразив соболезнования, она предложила Кристиане приехать к ней, когда все завершится, и пожить немного в Лондоне. Вспомнив об этом сейчас, Кристиана вдруг осознала, что отныне она не сможет ездить, куда ей захочется. Начиная с сегодняшнего дня все ее поездки будут считаться государственными визитами. Ее жизнь еще больше осложнится. И будет находиться в значительно большей опасности, учитывая последние события.
Когда они вошли в часовню, там уже находились министры и архиепископ. Все выглядели чрезвычайно торжественными, а архиепископ, расцеловав Кристиану в обе щеки, заявил, что это счастливое, хоть одновременно и печальное событие. Сообразив, что происходит, Сильвия, Макс и Сэм не смогли сдержать слез. Им и в голову не приходило, что такое возможно.
Премьер-министр предусмотрительно захватил из фамильного хранилища корону матери Кристианы и шпагу ее отца. Он осторожно водрузил корону Кристиане на голову, и та преклонила колени перед архиепископом. На ней было простое черное платье, которое она надела сразу после трагедии. Коснувшись шпагой ее плеча, архиепископ произнес на латыни слова традиционного обряда, а затем объявил Кристиану ее королевским высочеством княгиней Лихтенштейна. Слезы катились по лицу Кристианы. Кроме короны матери, усыпанной бриллиантами и датированной четырнадцатым столетием, единственной драгоценностью на ней сейчас было изумрудное колечко, подаренное Паркером в Венеции. Его она никогда не снимала.