Ее маленькая тайна
Шрифт:
Я накинула купальный халат и пошла следом. Мысли Папы меня очень тревожили. Выяснилось, что моя особа в настоящий момент занимала Папу мало. Вот и ладненько…
Ближе к обеду приехал Док, для меня это явилось полной неожиданностью. Поначалу я вовсе не знала, что он в доме, сидела себе в саду и читала книжку. Подошел Резо и шепнул:
— Доктор здесь.
— Спятил он, что ли? — разозлилась я. — Он в моей комнате?
Резо хмуро покачал головой:
— Прошел сразу к Папе. Разговаривают.
Это мне и вовсе не понравилось. Я заспешила в дом.
Где-то
— Варя, — начал Папа очень неуверенно. — Тут такое дело… Леонид Андреевич говорит, что тебе надо лечь в больницу. Ненадолго… Лучше подстраховаться, понимаешь, дочка? Это всего на пару недель, так ведь, Леонид Андреевич?
— Да, — с умным видом кивнул тот. — Тебе надо лечь в больницу. Обязательно.
Возражать бесполезно. Устрой я истерику, это будет только на руку Доку. Я состряпала грустную физиономию и спросила:
— А когда надо ложиться?
— Лучше сегодня… Завтра, — ответил Док.
Я закусила губу и стала рассматривать свои ноги.
— А можно в понедельник? — спросила я робко. — В субботу у меня день рождения. Мне бы хотелось отметить его здесь. — В этом месте я выжала из себя слезу.
— Конечно, Варя, — сразу же согласился Папа, а Док прямо-таки позеленел. Про день рождения он забыл, что называется, дал маху.
— Владимир Иванович, — торопливо начал он, но Папа отмахнулся:
— Решено, в понедельник.
Док встал с кресла и, кивнув на прощание, пошел к двери.
— Я вас провожу… Док, только не говори, что ты продал меня Орлову, — сказала я, когда мы шли к калитке. Он резко остановился.
— Варя, ты больна… Тебе надо срочно лечь в больницу.
— Вы, сукины дети, решили до конца жизни запереть меня в психушке?
— Ты не понимаешь, что творишь… Ты больна, тебе нужна помощь.
— Да пошел ты! Покопайся в своих мыслях, Док, найдешь массу интересного… Ты ревнивый ублюдок, вот и вся правда.
— Нет, — сказал он и даже вроде бы передернулся.
— Да. Ты сам больной, кретин! Ты не можешь стать моим любовником и поэтому хочешь запихнуть меня в психушку.
— Я люблю тебя и хочу тебе помочь.
— Конечно, — хмыкнула я.
— Варя, тебе надо лечь в больницу, — жалобно проскулил он.
— Само собой, а ты будешь за мной ухаживать. Решетки на окнах и ты — единственный, кто возьмет за руку.
Я проникновенно улыбнулась. Со стороны сцена прощания, должно быть, выглядела трогательно.
Я вернулась в комнату, мысленно рыча. Предательство Дока спутало все карты. У меня всего пять дней, в этот промежуток придется уложиться, иначе… Одно хорошо, у Скобелева Док не был. Его одолевали другие думы, о бывшем соседе он не вспомнил. Значит, надо найти Скобелева.
— Резо, — позвала я через полчаса. — Поехали за подарками.
— Пойду отпрошусь у Папы.
Папа согласие дал охотно: чувствовал некоторую неловкость, Док чересчур легко смог убедить его в том, что мне нужно лечь в больницу. Сейчас Папа не очень-то интересовался
— Куда? — спросил Резо, как только мы выехали из ворот.
— К телефону, — ответила я. Однако дозвониться в тот вечер Скобелеву мне так и не удалось. Еще надо было встретиться с Орловым, попытаться убедить его в том, что Док свихнулся, ну и заодно пошарить в его мозгах. Я набрала номер, услышав знакомый голос, поздоровалась и сразу перешла к делу:
— Евгений Петрович, надо встретиться и поговорить. В понедельник ложусь в больницу, есть дело, которое не могу бросить на полдороге. За эти дни не управлюсь, так что нужна ваша помощь.
— Что за дело? — вроде бы недоверчиво спросил он, а я понизила голос:
— Я звоню из автомата, здесь полно людей. Может, вы приедете ко мне на квартиру, разговор займет около часа. Сможете выкроить время?
— Ты живешь у себя? — насторожился он.
— Нет. Но вечером буду там.
— Когда подъехать? — подумав, спросил Орлов.
— Да когда вам удобнее.
— Скажем, часов в восемь, хорошо?
— Жду, — обрадовалась я.
Мы отправились в центр и пару часов бродили по магазинам. Женщина, которой позволили купить себе столько подарков, сколько она захочет, и вернувшаяся с пустыми руками, несомненно, убедит окружающих в том, что она сумасшедшая. Сумасшедшей я буду только с понедельника, так что следует себя порадовать. Изрядно потратившись, мы вернулись к Папе.
А дальше началось сплошное невезение. Сначала пришлось позаботиться об ужине, для этого съездить в магазины за продуктами (продуктов всегда покупали помногу с расчетом на несколько дней), потом Папу потянуло на лирику, и он завел со мной беседу, а затем решил сыграть в шахматы. Стиснув зубы, я делала вид, что это лучший день в моей жизни.
«Орлов может позвонить, убедится, что меня нет дома, и на встречу не пойдет», — с тоской думала я.
Без пятнадцати восемь, лишившись остатков терпения, я вдруг вспомнила, что не купила свечи для праздничного торта. Универмаг работает до десяти, и я вознамерилась ехать немедленно. Папу мое решение не только не насторожило, но даже не удивило. В общем, мы с Резо полетели сломя голову ко мне на квартиру, но все равно появились там с опозданием в полчаса. Орлова, конечно, не было. Я чертыхалась и принялась ему звонить, но ни дома, ни на службе застать его не смогла. В крайней досаде пнула кресло, и мы отправились домой.
Ночью ко мне явился Резо. Было это крайне неосмотрительно, поскольку Папа находился дома, но я сочла за лучшее его не гнать. Во-первых, это было бы недальновидно, во-вторых, просто не хотелось.
— Тебя здесь что-нибудь держит? — спросил Резо, когда я меньше всего на свете была настроена разговаривать.
— Где?
— Ну… в этом доме…
— Меня держишь только ты, причем больно…
Он испуганно разжал ладонь, а я фыркнула:
— Да ладно, я пошутила. Ты вообще-то понимаешь шутки?