Ее настоящая жизнь
Шрифт:
Она прошла на территорию калифорнийского ранчо ужаса. Когда-то, совсем недавно, здесь происходили кошмарные вещи, и Нина была уверена, что дух зла продолжал витать над этим местом.
Для того чтобы его изгнать, она, своего рода литературный экзорцист, и прибыла сюда.
В мистическую чушь она не верила, как и в то, что ранчо – или автомобиль – обладает душой.
Но в том, что зло было реально, она могла убедиться великое множество раз. Причем не фантастическое, потустороннее зло, а человечье, творимое тут и там. Даже в параллельной литературной вселенной.
На
Втащив по очереди все четыре канистры с бензином, Нина вошла в темный, выглядевший столь угрожающе, но ее ничуть не пугавший огромный дом, вернее, небольшой дворец.
Вся эта вызывающая роскошь, посреди которой насиловали детей, была по-прежнему там, и Нина, открутив крышку первой канистры, подняла ее и стала поливать фешенебельную гостиную бензином.
Стивена Кинга она не очень-то любила, но если ее автомобиль был, судя по всему, в восторге от четырехколесной убийцы «Кристины», то она сама вела себя как герои из знаменитого романа про вампиров, высосавших подчистую целый городок: чтобы уничтожить зло, требовалось вернуться в его логово и предать скопище скверны всеочищающему огню.
Инквизиторы знали, что делали.
Нина обильно полила и первый, и второй этаж бензином, разбрызгивая его по украшенным узорчатыми обоями стенам, по гобеленам с голыми наядами и совокупляющимися с ними сатирами, по крайне непристойным картинам, по хрустальным люстрам и даже по гигантской, походившей на затаившегося в подводной пещере спрута громаде рояля.
Зачем на порноранчо рояль?
Наверное, чтобы заниматься на его полированной спине черт знает чем.
И черт, вероятно, в самом деле знал.
Чувствуя, что ее одежда пропиталась бензином, и даже волосы резко пахнут, Нина зашла в одну из шикарных ванных комнат и, открыв кран, тщательно умылась.
Вода была тепловая, затхлая, словно пахнущая мертвецами.
Теми самыми, что покоились, до того как были извлечены полицией, за соседним холмом.
Вытерев волосы кособоко висевшим на золоченой перекладине полотенцем, Нина покинула ранчо, не забыв прихватить обнаруженную ею на одном из столиков массивную, кажется платиновую, зажигалку.
Вообще-то она прихватила с собой два коробка спичек, но так даже лучше.
В свете полной луны, стоя перед раскрытой – подобно беззубой пасти – дверью дворца ужаса, Нина заметила инициалы на зажигалке.
«C.Q». То есть Клэр Куилти.
Тот самый, который, как она узнала из газет с Восточного побережья, недавно был приговорен к тридцати пяти годам тюрьмы.
А вот Гумберту Гумберту не повезло – он в самом деле еще до процесса скончался. Но не от закупорки сердечной аорты, как в романе Набокова, а во время потасовки в тюрьме, где дожидался процесса: кто-то, желая отобрать у старосветского щеголя его пижонский перстень-печатку с перевернутой восьмеркой, сгоряча пырнул «профессора» ножом, и Г.Г. умер на продавленной койке в вонючем тюремном госпитале.
Ни одного, ни другого Нине было ничуть не жаль.
Они понесли наказание за то, что сделали –
Ранчо, конечно, не было виновато в том, что послужило местом для всех этих сексуальных мегасвинств, но Нина знала, что поступает правильно.
Только огонь может уничтожить спящих вампиров, и только огонь может извести зло, которое затаилось в этом роскошном доме.
Щелкнув зажигалкой, Нина увидела огонек пламени. Оно, однако, тотчас погасло, хотя ветра не было – стояла идеальная ночь полной луны.
Идеальная ночь для того, чтобы уничтожить скверну, подпалив ранчо Дук-Дук.
– Сопротивляешься? – спросила Нина, когда, чиркнув зажигалкой, увидела, что пламя и на этот раз не возникло.
И посмотрела на раскрытую беззубую пасть входной двери дворца.
Ну да, зло сопротивлялось.
– У меня есть еще спички. Два коробка! – заявила Нина и чиркнула зажигалкой в третий раз.
Пламя выскочило невероятно длинным языком, едва не попав ей в лицо. Нина отбросила от себя зажигалку, та, клацая, приземлилась на бензиновый след, который вел из внутреннего дворика в дом, и огненный шнур, весело гудя, резво поскакал вовнутрь.
Нина посмотрела на мертвецки-белую, нереально огромную, какой она бывает только в пустыне, луну, похожую на око гигантского чудища, и пошла прочь.
У ворот она задержалась, обернувшись, – в темноте было отлично видно, что пламя уже вовсю бушует на первом и на втором этажах дворца, пожирая его изнутри.
Выйдя со двора, Нина прикрыла ворота, которые на этот раз скрипнули жалобно, как будто умоляя ее.
Дело было сделано.
Усевшись за руль своего автомобиля, Нина попыталась завести его, но, как ни пыталась, ничего не вышло. И даже упоминание стивенкинговской «Кристины» в этот раз уже не могло ничего изменить. Автомобиль твердо решил не заводиться. Нина вышла из него, закрыла дверцу и на прощание произнесла (огонь к тому времени уже охватил весь дом, вырвался наружу и перекинулся на пристройки):
– Спасибо тебе за все. Вижу, что ты мужественно сам выбрал для себя участь. Тебе придется тоже сгореть, но, думаю, ты к этому готов. Передавай привет «Кристине»!
Автомобиль фыркнул – хотя наверняка это было гудение пламени, уничтожавшего адское ранчо Дук-Дук.
Бредя по ночному шоссе в направлении уже знакомой ей ближайшей бензоколонки, Нина размышляла о том, что в романе ранчо тоже сгорело (там вообще удивительно много чего горело!), как будто инфернальный огонь, пожирая изнутри и Г.Г., и К.К., перекидывался то и дело на то, что их окружало.
А вот в реальности ранчо спалила она сама. И была этим страшна горда, даже еще больше, чем арестом всех этих мерзких персонажей, к которым она была причастна.
И почти так же, как спасением Лолиты и Ады.
Красное марево от горящего ранчо было видно даже с бензоколонки, куда Нина, решив пробежаться трусцой, прибыла примерно через два часа, в самый глухой час летней ночи.
Все тот же знакомый ей парнишка, встретив ее, произнес, озадаченно глядя на пламенеющий горизонт:
– Там может только ранчо гореть, ну, то, которое накрыли…