Ее самое горячее лето

Блейк Элли

– У меня же солнечный ожог, – пояснила она.

Ее простой ответ заставил его улыбнуться, и снова она увидела полоску его белых зубов. У нее сладко защемило сердце.

– Спокойной ночи, Джона.

Он глубоко вдохнул воздух и медленно выдохнул.

– Приятного сна, – промолвил он и вышел.

«Сомневаюсь в этом», – подумала Эйвери, смотря на закрывшуюся за ним дверь.

В номере ее ждала корзина с фруктами, бутылка вина и тюбик экстракта алоэ.

Глава 4

Эйвери разбудил

звонок. Простонав, она приоткрыла один глаз и обнаружила себя в странной комнате. В странной кровати. Прищурилась и увидела нетронутую подушку рядом. Уже одно это – нечто весьма удивительное.

Она постаралась сосредоточиться и вспомнить прошедший день… Зеленый остров. Джона. Сгорела на солнце. Джона. Коктейль. Джона. И желание его. Сдобренное ароматом кокоса. И снова Джона.

Она перевернулась и зарылась лицом в подушку.

Новый звонок. Наконец она поняла, что это телефон в ее номере. Она протянула руку к туалетному столику:

– Алло? – Ее голос звучал так, словно она набрала в рот песка.

Ответный смех не требовал комментариев.

– Не надо, – взмолилась она. – Пожалуйста. Мне больно.

– Не сомневаюсь, – заметил Джона. В телефонной трубке его голос казался еще гуще. – Когда ты будешь готова к отъезду?

– Через неделю? – брякнула она и почувствовала его улыбку, пробежавшую ознобом по ее коже и устроившуюся в животе. – Полчаса.

– Буду ждать тебя в холле через сорок пять минут. И не забудь крем от загара. Австралийский. Солнцезащитный фактор тридцать, не меньше. Купи тюбик в магазине при отеле.

– Куда мы поедем?

– Домой. – И он отключился.

Эйвери потянулась и сощурилась от пробивавшихся сквозь шторы лучей. Пахло свежим морским воздухом, шум прибоя походил на колыбельную. Настоящая сказка – но благодаря выпитому накануне рому с горьким привкусом. И все-таки в отеле – не дома.

В Нью-Йорке она сразу услышала бы автомобильные гудки, голоса прохожих и еще много разного шума. Свет в городе такой яркий, что звезд почти не видно.

Сумку там лучше держать покрепче, а к спутнику прижиматься плотнее. И сейчас там совсем не жарко. Смеркается. В витринах начинают осторожно выставлять образцы весенней одежды, хотя горожане кутаются в шарфы и ежатся от холода в плотных пальто.

Как только она включила мобильник, он пискнул. Мать прислала ей сообщение, словно почувствовав, что настроение у ее дочери неважнецкое.

«Добрый день, моя дорогая! Надеюсь, ты чудесно проводишь время. Если улучишь минутку, отправь мне, пожалуйста, номер Фредди Хоргендааса, у меня возникла блестящая идея. Вообразить не можешь, как скучаю по тебе».

Фредди был знаменитым кондитером, делал умопомрачительные торты. Эйвери надавила большим и указательным пальцами на впадины вокруг глаз, радуясь, что ее не будет в Нью-Йорке, когда мать начнет огромным ножом разрезать торт в годовщину своего развода.

Эйвери отправила в ответ телефонный

номер с заголовком «Насчет Фредди». Такая лаконичность наверняка раздосадует ее мать. Вроде не отказ. Но знак несогласия. Сама Эйвери при этом чувствовала свою правоту.

Через сорок минут – приняв душ и надев все еще влажное бикини, которое валялось на полу ванной, – она заглянула в магазинчик при отеле и купила огромный тюбик солнцезащитного крема. А еще – футболку, рыбацкую шляпу и шлепанцы-вьетнамки вместо потерянных накануне туфель. Обмазалась этим австралийским кремом и вернула ключи служащей отеля.

Девицы за стойкой регистрации судачили о шоке после внезапного отъезда родителей Клаудии, а потом и Люка и о том, как Клаудия это переживет. Эйвери сказала, что ее подруга со всем справится, между тем подумав, что «шок» и «переживания» – слова довольно весомые. Решив как можно скорее увидеться с подругой, Эйвери поймала момент прибытия Джоны, хотя сама, сбоку от стойки, пару секунд оставалась для него невидимой.

– Привет, Джона! – хором пропели девицы.

– Доброе утро, леди. – Его гулкий австралийский голос сладким эхом отозвался у нее внутри. Он повернулся к ней: – Готова ехать?

Девицы посмотрели на нее с удивлением и ревностью.

Эйвери чуть качнула головой, словно дав им понять: Он меня слегка заводит, но не паникуйте, он не в моем вкусе.

Затем она повернулась, твердо настроенная оставаться холодной к мужчине, который за ней заехал.

Ничего удивительного, что Джона все еще оставался небритым, однако на нее эта его щетина подействовала как-то странно. Как и теплая загорелая кожа под синей рубашкой, как и сильные бедра под длинными шортами, а также ясные серые глаза.

– Поехали? – спросил он.

Мы поедем, подумалось ей.

– Пока, Джона! – промурлыкали девицы, и у Эйвери, шедшей впереди, округлились глаза.

На солнце она растерянно остановилась. Куда дальше?

– Когда отплытие?

– Никакого отплытия. Во всяком случае, для нас.

Джона положил руку ей на нижнюю часть спины, отчего Эйвери словно обожгло. А он просто направил ее по дорожке, она же после его короткого прикосновения чувствовала лишь ткань футболки и все еще влажные плавки.

– Сюда, – сказал он и провел ее через калитку по песчаной дорожке, мимо небольшой рощицы, к сверкающему голубому морю и причалу с квадратной площадкой…

– Вертолет? – спросила она, увидев винтокрылую машину с логотипом «Северного чартера» на борту.

– Прилетел сюда утром. До четырех дня он в нашем распоряжении. Это самый быстрый способ вернуться с острова.

– Нет, спасибо. Подожду прогулочного судна.

– Уверена? – Его взор скользнул к тому месту на ее груди, где образовалась впадинка после того, как она скрестила руки. Он не без труда вдохнул воздух. – Конечно, прекрасно восемь часов качаться на волнах, слышать удары волн и гвалт уставших после долгого жаркого дня на пляже детей…