Ее тайный возлюбленный
Шрифт:
— Вы будете разговаривать со мной или опять предпочтете применить силу? — произнесла она как можно спокойнее.
Он ласково усмехнулся, но от его смеха спине ее стало холодно. Через минуту раздался мерный стук шагов по дубовому полу.
— Как вы узнали, что это именно я?
— Просто догадалась.
Он остановился позади нее, и ее обдал запах мужчины и бренди, но она по-прежнему не оборачивалась. Если бы она обернулась, то его ловкие руки сразу нашли бы для себя занятие. Она была бы и не прочь заняться любовным флиртом, но не в данную же минуту.
— И что
— О, я уверена, что сэр Джеймс лучше меня справится с расследованием. Он производит впечатление толкового и сведущего в своем деле человека.
Он стоял над ней, и его теплое дыхание шевелило завитки ее волос.
— Вы боитесь взглянуть на меня, Антуанетта? — прошептал он.
— Нет, я не боюсь.
С решительным видом Антуанетта повернулась к нему лицом. Он стоял буквально в шаге от нее. Как обычно, в глаза сразу бросалась черная маска, сейчас ничуть не страшная: озорная улыбка, играющая на его губах, и теплый дружелюбный взгляд голубых глаз не вызывали ничего, кроме приязни. Непокорные кудри, небрежно выпущенные из-под верхнего края маски, ниспадали на брови, широкие плечи закрывали для нее отступление из комнаты.
— Верните то, что мне нужно, воробышек.
— Вы знаете, что я не могу.
Она тут же прикусила язык, ей было досадно за явную оплошность: она едва не проговорилась.
— Не вижу причин, почему вы не можете. Если только… — Внезапно его голос изменился: — Вы не находитесь здесь под стражей. Неужели, Антуанетта, вам угрожает Эпплби?
Его голос звучал совсем по-другому — был заботливым, внушающим доверие, располагающим к себе. Несобственные чувства пугали ее. Ей хотелось оттолкнуть его до того, как она окончательно сдастся.
— Конечно, нет.
— Письмо…
— У меня нет никакого письма, — резко ответила она.
— Антуанетта, — принялся он ее увещевать, чему она немало удивилась, — нам обоим известно, что у вас есть письмо. Почему бы вам не отдать его мне, тем самым положив конец неразберихе?
Выражение ее лица стало суровым, брови сошлись на переносице, а глаза сузились.
— Для вас, сэр, это, может быть, и неразбериха, но только не для меня…
Она закусила губу так, что та побледнела; опять она обмолвилась, а у него уже был вид кошки, изготовившейся к прыжку, чтобы поймать глупую мышку.
— Вы чего-то явно недоговариваете, мой воробышек. Будьте откровеннее! Ну что для вас значит это письмо? Лучше расскажите мне обо всем, и, возможно, я помогу вам.
Его голос звучал проникновенно и успокаивающе, словно тихий бриз над морской гладью. Но разве она могла доверять ему? Он ведь был человеком Эпплби.
— Вы хотите невозможного. Я не нуждаюсь в вашей помощи.
Улыбка не исчезла с его губ, но лицо сразу стало жестче, суровее, упрямее.
— Антуанетта, отдайте же мне письмо.
— Нет.
Издав странный звук, в котором удивительным образом сочетались нетерпение и раздражение, он привлек ее в свои объятия. Не успела Антуанетта что-либо возразить, как его губы прижались к ее рту, и тут всякое желание протестовать отпало.
Она обхватила руками
В ней зародился внутренний жар, сильнее всего ощущаемый в самом низу живота, именно оттуда, казалось, тянулись его несущие в себе тепло и огонь лучи.
Гейбриел невольно отстранился, упершись подбородком в ее теплый затылок. Его дыхание стало прерывистым и свистящим.
— Я ведь предупреждал вас, я не совсем безопасен.
Антуанетта откинулась назад, чтобы взглянуть ему в глаза, в которых прыгали огоньки желания и страсти. Он хотел ее. Она явно играла с огнем.
Дрожь пробежала по ее спине, сердце застучало быстро и гулко. От возбуждения все ее тело охватил озноб — оно уже ожидало его ласк. С неожиданной смелостью она встала на цыпочки и провела кончиками пальцев по его шершавым губам. Недоумение, смешанное с наслаждением, скользнуло по его лицу. Антуанетта лукаво усмехнулась и, подобрав юбки, развернулась и бросилась бежать. Вслед за собой она услышала шум его шагов.
Она обогнула парту, тяжело дыша, проскользнула мимо школьного шкафа и застыла возле окна. Он уже неторопливо шел следом за ней, словно хищник за добычей, зная, что никуда она не ускользнет от него, и это забавляло ее. Казалось, она сошла с ума — так ей хотелось, чтобы он догнал ее и поцеловал. В то же самое время она отдавала себе отчет, чем все это может закончиться. Антуанетта сама не знала, что опаснее — его угрозы или его явное ухаживание за ней.
Она стремительно прошмыгнула мимо кресла в сторону двери. Он едва успел ухватить ее за юбку, она жалобно запищала, и его пальцы разжались, выпуская шелковую ткань.
В панике она бежала вдоль коридора в самый его конец, туда, где была ведущая вниз лестница. Обветшалые, но тщательно отмытые ступени предназначались для прислуги. Антуанетта бросилась по ним сломя голову, добежала до конца и оказалась перед неизвестным узким проходом. Слева от нее была дверь, и она, не раздумывая, вошла в затененную гардинами комнату и, пытаясь умерить дыхание, прислонилась спиной к стене и замерла в тревожном ожидании.
В голове опять мелькнул странный вопрос: хочет или не хочет она, чтобы он нашел ее? Ответа она не знала, да и как она могла его знать, ведь в ней словно боролись две разные Антуанетты: одна прежняя, благоразумная, и другая — неизвестная и безрассудная. Она боялась, что последняя может выкинуть такое, что прежней Антуанетте не могло даже прийти в голову.
В коридоре послышались шаги. Антуанетта затаила дыхание. Тихонько скрипнула половица, затем другая — кто-то крадучись шел в ее сторону.
Ждать и прислушиваться было труднее, чем убегать, скрываясь от преследования. Она было приподняла юбки, чтобы бежать дальше, но тогда он точно услышит и догонит ее.
Дверь отворилась и затворилась, но так быстро, что на фоне освещенного коридора лишь мелькнул знакомый силуэт. Антуанетта прижалась как можно ближе к стене в надежде, что царивший в комнате мрак не позволит ему разглядеть ее, а если он вздумает пройти к окну, то у нее появится шанс проскользнуть мимо него к двери и убежать.