Её запретный рыцарь
Шрифт:
Проследим за его мыслями, и они приведут нас в «Ламартин».
Кроме обычных приезжих и праздношатающихся, мы увидим в вестибюле собравшихся в полном составе Странных Рыцарей. Шерман и Бут, вместе с еще двумя или тремя незнакомыми мужчинами, болтают с красоткой из табачного ларька. Вдалеке от них Дрискол и Дженнингс играют в бильярд, а Дюмэн и Догерти разрабатывают планы боевых действий. Лиля надевает шляпку и пальто, чтобы идти обедать.
Шерман покинул заигрывавшую с продавщицей сигарет компанию и направился к Дюмэну и
— Ну? — многозначительно спросил он, останавливаясь рядом с ними.
Они вопросительно на него посмотрели.
— Пока Ноултон не показывается, — продолжил Шерман.
— Да, он шорт-те где, — сказал маленький француз.
— Что?
— Говорю: шорт-те где.
— Где это?
— Не знаю.
— О! — В глазах Шермана полыхнул дьявольский огонек. — Так ты с ним говорил?
— Да, — мрачно кивнул Догерти.
— И он отвалил?
— Похоже на то. Но он может вернуться.
— О! А что он сказал?
— По сути, он посылает нас к шорту, — передразнил Догерти француза.
Шерман ошеломленно отпрянул.
— К черту? Разве ты не сказал ему, что мы с ним разберемся? — требовательным тоном спросил он.
Но тут Дюмэн и Догерти поднялись и, не ответив ему, удалились в бильярдную, где разыгрывали партию Дрискол и Дженнингс. Шерман слегка покраснел, но ничего не сказал, проводив их презрительной усмешкой.
— Теперь мой ход, — процедил он сквозь зубы, когда все разошлись.
В течение следующего часа Дюмэн поговорил о Ноултоне по очереди со всеми Странными Рыцарями. Его немного удивило то единодушие, с которым они восприняли его предложение. Только Дрискол сказал в адрес Ноултона несколько добрых слов, но и его было нетрудно убедить.
Потом Дюмэн стал раздумывать, что же делать ему самому. Результаты этих размышлений неожиданно для него оказались неутешительными. Маленький француз был хорошо осведомлен о женских слабостях, но не имел представления об их силе. И в этот день ему было суждено расширить свои познания.
Когда все ушли, озабоченные, где бы пообедать, и вестибюль почти опустел, Дюмэн остался. Чуть раньше он поделился своими соображениями с Догерти в надежде на его моральную поддержку, потому что очень опасался, что они заварят кашу, которую потом будет не расхлебать.
«Ба! — сказал он себе. — Я останусь здесь. Буду сидеть и ждать. Это нетрудно».
Когда Лиля вернулась с обеда, он поспешил ей навстречу и помог снять пальто.
— Вы брали уроки галантности, мистер Дюмэн? — улыбнулась она.
— Такой вопрос есть оскорбление для француза, — со страдальческим видом сказал Дюмэн. — Нам не нужны уроки галантности, мы с ней рождаемся. Я настаиваю, чтобы вы приносили свой пардон.
— Но это уже не галантность! — возразила Лиля.
Дюмэн рассмеялся:
— Что ж, каждый иметь свой грех. Вам тоже не нужно меня обижать. Я ошень шуственный, то есть шувствительный. Но это не страшно. Именно сегодня я сделаль вам хорошую
Лиля стрельнула в него глазами:
— Вы не должны так говорить, мистер Дюмэн. Вы очень добры и внимательны ко мне — все вы. И знаете, как я вам признательна. Я никогда не смогу вас должным образом отблагодарить.
Дюмэн ничего не ответил.
— Но что это за услугу вы мне оказали? — спросила Лиля.
— Ту, за которую, вы, возможно, не говорить мне «спасибо».
— Что же это?
— Убить еще одно шортово отродье — в шеловешеском облишье.
Она нахмурилась:
— Боюсь, что я вас не понимаю.
Дюмэн начал бормотать что-то вроде «муш-шины», «опасность» и «нужна заш-шита». Дело оказалось более трудным, чем это представлялось ему раньше.
— Но что же вы все-таки имеете в виду? — требовательным голосом спросила Лиля.
Коротышка-француз собрался с силами и словно прыгнул в омут с головой.
— Я имеет в виду, — выразительно сказал он, — что мы выгоняли Ноультон и просили ему держаться от вас далеко.
У Лили от неожиданности перехватило дыхание. Затем ее лицо начало предательски краснеть. С ее губ слетел легкий неуверенный смешок.
— Разве это было так необходимо? — осведомилась она, отчаянно стараясь говорить непринужденно.
— Мы думаем — было, — ответил Дюмэн, восхищенный ее самообладанием, а про себя подумал: «Как великолепно она держится. Мой бог! Вот это женщина!» — Знаете, — добавил он вслух, — мы узнавали о нем кое-что, не говорящее в его пользу. И конечно, мы его укоротили… укротили. Победили. Что это вы? — спросил он, увидев на лице Лили странную улыбку.
— Я просто подумала, — промолвила она, — что только очень хороший человек мог позволить себе сказать другому: «Нам с тобой не по пути». Вы так не считаете?
Дюмэн вздрогнул.
— Дело совсем не этот, — возразил он. — Мы думаль о вас. Все мы не ангелы, а вы — да.
— Но зачем же понадобилось прогонять Ноултона? — продолжала настаивать Лиля, пропустив мимо ушей комплимент. — Он действовал точно так же, как и остальные. Он добр ко мне — как и мистер Догерти, как и вы сами. Никогда не вел себя вызывающе…
Дюмэн открыл было рот, чтобы возразить, но ничего не сказал.
— Почему? — не унималась Лиля.
Дюмэн начал что-то бормотать о розах.
— Розы! — изумленно воскликнула Лиля. — Что вы имеете в виду?
— То, что вы забирать домой эти его розы. — В голосе Дюмэна звучала безнадежность. — И ничьи другие.
Все-таки он очень плохо разбирался в женщинах.
Выведывать их секреты таким образом не дано права никому. Конечно, это была ее собственная тайна. Лиля откинулась на спинку кресла и расхохоталась. Коротышка-француз взирал на нее с донельзя забавным выражением оскорбленного самолюбия.