Эфемер
Шрифт:
Поэтому, кратко предупредив Кастора, Ракшу и Агни и не слушая упреков, я практически сбежал на флаинге Седьмой Когорты. Наш маршрут выглядел так — Форт Энджело — Монолит Азия-3 — обсерватория у гнезда руха. Также я намеревался посетить А-Зону, в которой когда-то, почти тысячу лет назад упал Саркофаг с обнуленной анимой Прометея. Кто знает, может даже после удара «Абсолюта» там уцелели какие-то следы. Ну и Твари, конечно. Нам нужна А-энергия и Геномы, чем больше — тем лучше, поэтому экспедицию было решено совместить с охотой.
Форт Энджело не особо изменился с момента прошлого визита. Разве что на первом ярусе кипели
Нас не рискнули остановить — у «ангелов», охранявших форт, отвисли челюсти при виде серебряного Доспеха, ранее принадлежавшего их покровителю — на этот раз, не пытаясь скрывать свою суть, я специально облачился в «Аватар». Левша изменил Крылья, но не настолько, чтобы жители Энджело не узнали легендарный вингер. Мы беспрепятственно прошли внутрь, по знакомым тоннелям и улицам, мимо зданий, покрытых строительными лесами, а за нами по пятам шли люди, и их становилось все больше. Те, кто видел, бросали работу и присоединялись к толпе. Сталкер только хмыкал, глядя по сторонам, а я своим пси-полем ясно ощущал изумление и благоговение, льющиеся отовсюду. В Энджело спустилось неожиданное чудо, из разряда тех, о которых в старости рассказывают детям и внукам. Они ждали возвращения Ангела почти сто лет, и даже после того, как раскрылась правда, видели во мне его образ.
Я остановился на площади, у статуи Ангела, окруженного морем голубых цветов. Изваяние мастерски реставрировали, причем сделали это в первую очередь — вокруг хватало недостроенных домов. Идущие за нами люди остановились в некотором отдалении, окружив нас сплошной стеной и взволнованно перешептываясь. Я не видел знакомых лиц, но неожиданно из толпы донеслось:
— Грэй?
Айка! Я узнал ее, а вот она, взглянув на меня, отшатнулась — черты Свена Грэйхольма почти ушли, перед ней стоял незнакомый грозный Инкарнатор с легатской звездой на плече. Ощутив волну непонимания и страха, я подхватил и погасил ее аурой «Повелителя», успокаивая подружку Тары.
— Простите… Грэй? — робко спросила она, — Это… ты?
— Это я, Айка. Просто изменился — у нас так бывает… — медленно ответил я, разглядывая повзрослевшее, осунувшееся лицо девушки. Она придерживала руками округлившийся живот и стало понятно, что Айка ждет ребенка, — Как поживает Умник?
— Хорошо… Мы поженились… — пролепетала она, испуганно опустив глаза.
— Вижу, у «ангелов» будет пополнение? — улыбнулся я. — Мальчик или девочка?
— Девочка, — застенчиво улыбнулась в ответ Айка, — Я хочу назвать ее Тара…
— Отличный выбор, — улыбнулся я.
— Да… Ты пришел посмотреть? На нее? — спросила она. Я непонимающе поднял бровь, и она показала на стену ближайшего к площади здания, в отличии от остальных украшенную огромной, в несколько человеческих ростов картиной. Она появилась совсем недавно, явно после восстановления и ремонта.
Рисунок был выполнен в стиле граффити, разноцветными мелками, и неуловимо напоминал те работы Тары Джессики
У подножия стены, использованной неизвестным художником под полотно, лежало оружие — в основном старые «Суворовы» и выщербленные клинки. В глаза бросилась стоящая в центре, чуть на особицу, черная прямоугольная винтовка — очень походящая на «Вдову», с которой не расставалась Джес. Кто-то заботливый украсил строгое оружие гирляндой уже завядших цветов. Внезапно я понял, что вижу — нет, не могилу, «ангелы» не закапывали своих мертвецов — кенотаф, место памяти, явно самодельный, но неожиданно ставший культовым среди жителей Энджело. После обращения к кланам, где была раскрыта моя тайна, жители Энджело поняли, кто явился в образе Ангела. И наша с Тарой история, кажется, превратилась в новую красивую легенду о девушке из «ангелов» и реинкарнации Инкарнатора, благодаря ей вновь обретшего силу.
— Зачем там оружие? — тихо спросил я.
— Ну… это дары, — прошептала Айка как будто виновато, — Мы так делаем, когда хотим почтить погибшего… отдаем что-то…
— Это ведь ее винтовка?
— Да. Я принесла, — потупилась Айка, — Здесь… никто не возьмет.
Я прошел сквозь расступившуюся толпу к разрисованной стене. Опустился на одно колено, поднял руку, прикоснувшись кончиками пальцев к холодному камню. Тара смотрела сверху вниз насмешливым карим глазом — и вдруг почувствовал, как прежняя горечь потери больно сжала сердце. Странное дело, но только сейчас пришло понимание, что дерзкая девчонка из Энджело, которую я знал меньше недели, была мне гораздо ближе всех последующих женщин.
Что же мне оставить тебе, Тара Джессика Ли?
Содержимое криптора не особо впечатляло. Револьвер и клинок Вессона были возвращены хозяину, все прочее — слишком опасные для простых смертных азур-артефакты. После мгновенного раздумья я вытащил из черного куба «Крысу» и осторожно положил возле приклада знакомой винтовки. Это оружие я взял на теле Бродяги, на третий или четвертый день путешествия с Тарой и он долго служил мне верой и правдой. «Токсичные Пули» все равно давно кончились, а без них изделие Кая не более чем декорированный черной костью револьвер. Добавив к нему обломки Когтя Некроса, я встал и наткнулся на холодный, цепкий взгляд Сталкера.
— Интересный рисунок. Ты ее знал? — хмыкнул легат Седьмой, — Погибла?
Увидев короткий кивок и выражение лица, он негромко проворчал:
— Они всегда уходят, Грэй. И мы ничего не можем сделать, это больнее всего…
— Кто нарисовал Тару? — спросил я, обращаясь к Айке.
— Сэмюэль, — неопределенно повела рукой девушка, — Помнишь, ты вломил им в «Морковке»?
Прочитав мелькнувший в ее мыслях образ, я вспомнил пухлощекого здоровяка-афро, одного из дружков Ракета-Хэнка, хорошо отхвативших от меня в первый же день пребывания в Энджело и усмехнулся краешком губ. Как недавно это было, и одновременно — тысячу лет назад…