Эффект бешеного Солнца
Шрифт:
— Вы совершенно правы, Юрий Васильевич, — сказал он, помолчав, — что не торопитесь с выводами. Главное — последовательность фактов, «выстроенности» фактов, если так можно сказать, вы меня понимаете?
— Выстроенность, — повторил Юрий Васильевич. — Да, да, понимаю.
— А причины и связи, — продолжал Козлов, — мы вам отьюкать поможем, верьте моему слову.
— Нет, — сказал Юрий Васильевич. — Не верю…
Козлов удивленно поднял брови.
— Не верю… Мне после просмотра вашего фильма показалось, что я смогу быстро, сразу же дать удовлетворительное объяснение, но чем дальше я уходил в прошлое, тем все становилось более и более запутанным. Я рассказал вам о событиях, которые произошли на протяжении
— Ох, Юрий Васильевич, — Козлов погрозил пальцем. — Чегото вы недоговариваете…
— Я недоговариваю только то, чего сам не знаю, — ответил Юрий Васильевич. — Выслушайте меня внимательно… Вам, надеюсь, приходилось завтракать крутыми яйцами?
— Что за вопрос, Юрий Васильевич, — засмеялся Козлов.
— И вы каждый раз обнаруживали белок и желток, не так ли? А когда-нибудь задумывались, где в яйце спрятан цыпленок? Где у него перышки и глазки, а клювик и ножки? Где они там, когда, облупив яичко, вы находите только желток и белок?
— Яйцо развивается, это все постепенно.
— Золотые слова. Постепенно, все постепенно. Тек вот, наш земной: шар, а это, поверьте, гигантское сооружение…
— Охотно верю, — согласился Козлов.
— Так вот, весь земной шар, со всеми морями и океанами, со всеми живыми существами: летающими, ныряющими и ползающими по земле — это все только яйцо, рожденное в недрах Солнца. И нам пока дано иметь дело только с белком и желтком, находящимися в стадии бурного развития, но развития еще далеко не законченного! Вы никогда не задумывались над тем, что нужно для жизни на Земле? Что нужно, чтобы на Земле росли деревья, летали птицы, жили люди? Мы часто говорим: без воды нет жизни, без солнце нет жизни… Но жизни нет и без того элементарного состава, которым располагает наш земной шар. Что, если бы вместо кремния поверхность земного шара состояла из железа или золота, если бы наши моря были наполнены расплавленным свинцом или ртутью? Я уж не говорю о сотнях, тысячах сложнейших сочетаний элементов, нарушив которые, мы никогда не смогли бы существовать. Солнце, создав земной шар, снабдило нас всем необходимым, снабдило щедро и точно…
— Охотно допускаю, — сказал Козлов, — хотя для отчета Москве несколько не по теме… Но, Юрий Васильевич, даже если вы и правы, если все на Земле сделало для нас Солнце, то тогда сложи ручки и жди, когда все это созреет и разовьется? Вы меня, конечно, извините, но это все — философия, Юрий Васильевич.
— Вот тут-то вы и ошибаетесь, — улыбнулся Юрий Васильевич. — Вы слышали об академике Ферсмане?
— Геолог был такой, как же, слышал.
— Так вот этот геолог, а более точно геохимик, как-то задался удивительно интересной задачей: построить таблицу элементов, которые интересовали человека в различные периоды его истории. Некоторые элементы, как, например, углерод, были известны человеку всегда. Первый костер был и первым сознательным использованием способности углерода гореть, то есть соединяться с кислородом. Потом настал бронзовый веч, а значит, произошло знакомство с медью и оловом, В этот же период времени человечество знакомится с серебром и свинцом, золотом и цинком…
Вот так, шаг за шагом осваивалась таблица Менделеева, и академик Ферсман развернул этот процесс в краткой диаграмме. Казалось бы, что такая диаграмма интересна и только. Но Ферсман обратил внимание, что элементы, которые становились главными в тот или другой период человеческой истории, выбираются не случайно, что существует закономерность в выборе каждого следующего элемента, что эта закономерность связана со строением ядер этих элементов, И вот, в тридцатых годах
Представьте все выгоды этого метода, что еще нет необходимости в том или другом элементе, а геологические партии уже заранее выходят на разведку того, что непременно потребуется через пять, десять или двадцать лет… Значит, и ваша, человеческая история теснейшим образом переплетена с историей возникновения земного шара. И такой подход не просто «философия», а вполне реальный метод, за которым стоит авторитет заводов-гигантов и космической техники.
— Значит, Солнце, — тихо сказал Козлов. — А не может ли Солнце непосредственно… вы понимаете?
— Вмешиваться в нашу жизнь? — подхватил Юрий Васильевич. — Может быть, может быть… Мне даже кажется, что вы правы. Я вообще, товарищ Козлов, последние года два, все больше доверяю своей интуиции. Мне иногда представляется какая-нибудь картина… То это чужой город, то далекий берег какого-нибудь моря… Да мало ли что еще. И меня не покидает чувствр, что это все так и есть, что это не плод фантазии. Мне иногда кажется, что я могу привести в движение какие-то силы… Умоляю, не думайте, что это бред, я вполне нормальный человек. Вот даже сейчас, когда я говорил с вами, каким-то вторым зрением, параллельной линией образов… Да вы смеетесь надо мной…
— Продолжайте, Юрий Васильевич, — поспешил, успокоить его Козлов.
— Но, видите ли, я последнее время как-то неспокоен, мне все кажется, что, стыдно сказать, моя жизнь в опасности, вы понимаете… Нет! Я уверен, что это так! Я даже вижу человека… Он в водолазном костюме.
Юрий Васильевич замолчал и нахмурился, Козлов старался не проронить ни слова.
— А он, он чем-то со мной связан, — сказал: Юрий Васильевич. — Вооружен… А впрочем, все это чепуха…
— Чем черт не шутит, — сказал Козлов, — попробуйте описать подробнее, где именно находится этот человек. Попробуйте, Юрий Васильевич.
Козлов раскрыл блокнот и сжал карандаш в руке так, что побелели пальцы.
— Он сейчас на палубе… Ага, это подводная лодка. Это, знаете где? — я, кажется, могу показать на карте.
Два дня спустя в Москве сотрудник военно-научной экспертизы вошел в знакомый уже нам кабинет и попросил позволения воспользоваться графином с водой, стоящим на отдельном столе. Он достал из портфеля прямоугольную ванночку из органического стекла и напил в нее воды. Стараясь не расплескать, он поставил ванночку на письменный стол и погрузил в воду белый прямоугольник накрахмаленной ткани. Через секунду, когда ткань намокла, на ней ясно проступили очертания лица. Это было то же лицо, что возникло на фоне горящих самолетов, только на этот раз улыбающееся и довольное. Раны на лбу не было.
— Вот все данные, — сказал сотрудник военно-научной экспертизы и протянул запечатанный конверт. — Распишитесь в получении. Можно прямо на конверте.
Руководитель группы вскрыл конверт и пробежал глазами содержание листа. В нем заключалось следующее:
«Кусок ткани, изъятый из подкладки пиджака, принадлежавшего нарушителю границы в районе Приморска. Личность нарушителя неидентифицирована. Убит во время перестрелки. Легководолазный костюм и остальное снаряжение обращают на себя внимание высоким качеством изготовления и продуманностью деталей. Фирменных знаков и клейм не обнаружено». На обороте была приписка рукой Козлова: «Нарушитель высадился в квадрате, указанном Д».