Эффект Фостера
Шрифт:
Глава 25
Джефри
Двухсотмильная территория утеса «Вудстач» была разделена на охотничьи зоны. В одну охотничью зону из соображений безопасности никогда не допускалось более одной группы. На машинах мы добрались до лесной хижины, которая находилась в самой гуще леса. Деревья в округе росли очень плотно друг к другу, земля была влажной, что осложняло передвижение. Свет с трудом пробивался сквозь кроны высоких деревьев, но все наслаждались этой особой магией, что дарил дикий лес. Все, кроме…
– О, боже
Я оглянулся назад, коротко усмехаясь, глядя на то, как Мейсон пытается ее успокоить.
– Можешь расслабиться, не думаю, что он смог бы находиться на твоей голове и не умереть от количества лака на твоих волосах, – бросил я.
Барбара Эванс неизменна и я совершенно не понимал, почему она поехала с нами. Достаточно было взглянуть на ее обувь и укладку, чтобы понять, что она так далека от охоты, как я от разведения попугаев.
Для похода в лес она все же пожертвовала своей укладкой и убрала волосы в низкий пучок. Снова на ней был костюм от Рудольфа Ларена. Не считая бесконечного количества заклепок и замочков на нем, он вполне подходил для леса. Обувь пришлось сменить на удобные непромокаемые ботинки, а еще на ней был ярко-оранжевый неоновый жилет. На каждом из нас был такой, он был нужен для того, чтобы видеть друг с друга издалека и случайно не перепутать человека с мишенью.
Только некоторые из нас по-настоящему умели стрелять. Среди них был я, мой отец, Оливер Эванс и Эрни – дворецкий Эвансов. Джемма тоже умела стрелять, но за несколько лет регулярной охоты в сезон делала это несколько раз. Мейсон при всем его хвастовстве рогами, которые он добыл в прошлом году, был не очень-то хорошим стрелком, но новичкам часто везет. Что до последнего члена нашей компании, одного взгляда на Барбару было достаточно, чтобы понять, что ружье она даже в руках не держала.
Стрельба для меня была еще одним занятием, в котором я хотел преуспеть, чтобы обратить на себя внимание отца. Я стрелял хорошо, даже больше, чем просто хорошо. Я помню первый день, когда Джемма настояла на том, чтобы меня – одиннадцатилетнего парня взяли на охоту. Дэниел показал мне, как обращаться с ружьем и я запомнил его наставления на всю жизнь. Уже в тринадцать я легко мог завалить оленя, даже невзирая на боль, что возникала каждый раз, как шла отдача от выстрела, и приклад ружья бился о мое плечо. Я возвращался домой с огромным синяком на коже от приклада, с искусанными комарами или осами руками, иногда с отпечатками зубов змеи, но был счастлив, надеясь, что сумел впечатлить отца.
Однажды меня даже снес с ног молодой кабан. Его бивень столкнулся с моей лодыжкой, и эта боль пробирала до костей. Но я старался не замечать ее, вскочил на ноги и навсегда утихомирил кабана одним четким выстрелом. После того, как мы вернулись в главный дом, отец осмотрел мою лодыжку, где красовалась огромная фиолетово-красная гематома, и сказал приложить лед. Впечатлить его было тяжело, он в целом очень скупо проявлял свои эмоции, но мне не доставалось даже маленькой улыбки,
Мы разделились на две группы, в первой группе был Дэниел, Джемма и Мейсон, еще к ним присоединился Эрни, ведь я наотрез отказался идти с отцом, а им нужен был еще один взрослый стрелок. Наша группа состояла всего из трех человек: Оливер, Барбара и я.
– Мы будем продвигаться наверх. У утеса всегда много голов, – сказал Оливер, кивая в сторону подъема, где можно было разглядеть подобие тропинки: почва там была более плотная, а растения не достигали щиколоток. – Барбара, держись рядом.
– Откажусь, пожалуй, – фыркнула она.
Оливер тяжело выдохнул и окатил дочь суровым взглядом. Думаю, она была единственной, кто позволяла себе так разговаривать с Эвансом. Это удивило меня, ведь раньше она не допускала такого. В любом случае покрасневшее от недовольства лицо Эванса наполняло меня удовольствием.
– Сейчас не время для твоих концертов.
– Я всегда найду минутку, чтобы исполнить песню, – фыркнула она, вызывая на моем лице улыбку.
– Просто держись позади.
Скрипя зубами, Барбара послушала. Она наступала на следы отца и старательно делала вид, будто меня с ними не было. Я замыкал эту цепочку, шел последним. Кажется, я пропустил тот момент, когда из покорного утенка, она превратилась в мятежного лебедя. Но как же это, черт возьми, заводило. Каждое ее дерзкое словечко, каждый ее острый взгляд приводили меня в восторг.
Взгляд то и дело убегал на ее попку обтянутую тонкой тканью костюма от Рудольфа Ларена, наполовину прикрытую ярким жилетом. Усилием воли я отводил взгляд, старался думать об оленях, об охоте, рассматривать деревья, влажную землю и покрытые мхом камни, а не о том, чтобы сжать ее задницу в своих ладонях.
Каждую ночь мне снились ее руки, обвивающие мою шею, ее чуткие губы и податливое тело в холодной и влажной водолазке, я слышал ее тяжелое дыхание и тихий стон, слетевший с губ в тот момент, когда я коснулся ее талии.
Как бы я ни старался забыть наш поцелуй на пирсе, мне не удавалось. Я не помнил, когда в последний раз испытывал такое сумасшедшее желание, заставляющее считать себя помешавшимся, одержимым и зависимым от одного человека.
Мой взгляд вдруг зацепился за крупные царапины на коре дерева, и это отвлекло меня от собственных мыслей. Царапины располагались как раз на уровне моей грудной клетки. Это были следы от рогов оленя. Они часто оставляли такие царапины, когда чесались рогами, перед тем, как сбросить их. И только я хотел сообщить об этом Эвансу, как он вскинул руку, молчаливым жестом приказывая нам остановиться.
Барбара едва не впечаталась в его спину, попятилась назад, врезаясь уже в мою грудь, я проигнорировал тягучее чувство в моем животе, стоило ее заднице прижаться к низу моего живота. Она обернулась, глаза ее округлились от страха, она схватила меня за руку, даже не осознавая, что делает.
– Что там? – шепотом спросила она.
Метрах в пятнадцати от нас чернохвостый олень терся рогами об огромный валун. Он был невысоким в холке, молодым, и явно запоздал со сбрасыванием рогов.
Одной рукой я отодвинул Барбару за спину, игнорируя ее вопросительный взгляд.