Эффект Грэхема

Кеннеди Эль

Мы только что вернулись в отель и входим в вестибюль, когда мой тесть пишет, что он в баре и если ли у меня минутка.

— Встретимся наверху, — говорю я Шейну, который кивает и направляется в нашу комнату.

Несколько парней из команды соперника толпятся в вестибюле в своих хоккейных куртках. Глаза парней расширяются, и они возбужденно перешептываются, когда замечают Гаррета Грэхема, шагающего через вестибюль из бара.

— Привет, — говорит он, подходя ко мне. Должно быть, он чувствует пристальные взгляды, потому что потирает затылок

и морщится. — Я собирался предложить выпить в баре, но что ты скажешь, если мы пойдем в другое место?

Я киваю.

— Хорошая идея.

Мы выходим из отеля и быстро осматриваем улицу. В конце квартала есть книжный магазин с прилегающим кафе, так что мы пешком идем к нему.

— Я не имею права просить тебя об одолжениях, — печально начинает Гаррет. — Я знаю, что был не очень приветлив с тобой. Когда ты со Стэном приезжал домой на каникулы. Когда проявлял интерес к моему лагерю. Наверное, я мог бы быть... менее придурковатым.

Я пожимаю плечами.

— Все нормально. Я не держу зла.

— Я обычно тоже этого не делаю. Но я скажу, — он подчеркнуто хмурится, — мне не нравится, что ты не попросил моего благословения, прежде чем жениться на ней.

Я с любопытством поворачиваю к нему голову.

— Вы бы его дали?

— Нет.

У меня вырывается фырканье.

— Тогда лучше попросить прощения, чем разрешения, верно? Потому что я бы женился на ней в любом случае. Я... — У меня отвисает челюсть. — Срань господня.

—Что такое...

Но я уже направляюсь к перегородке между кафе и книжным магазином. Я останавливаюсь возле стола с научно-популярными книгами перед мольбертом, который привлек мое внимание. На нем изображен большой плакат с изображением пустынного белого пейзажа, разделенного пополам стремительной рекой. Печатными буквами написано:

ГОРИЗОНТЫ: ТЕРРИТОРИЯ ЮКОНА

Срань.

Господня.

— Что ты делаешь? — Гаррет подходит ко мне.

Я осматриваю интерьер магазина, пока не вижу это — небольшую очередь, выстроившуюся рядом с другим мольбертом с таким же плакатом. В начале очереди стоит стол, на одной стороне которого лежат стопки компакт-дисков, а на другой — стопка портретов. За столом сидит пожилой мужчина в красной клетчатой рубашке и подтяжках цвета кукурузной шелухи. Завершают его наряд старомодная кепка и очки в черной оправе.

— Чувак, это Дэн Греббс, — говорю я отцу Джиджи.

— Кто?

— Специалист по звукам природы, которым одержима ваша дочь. Пойдемте, нам нужно встать в очередь.

Он ошарашен.

— Зачем?

— Потому что Джиджи любит его, и я хочу взять ей фотографию с автографом. Я взял бы еще и диск, но она, вероятно, уже скачала этот альбом.

Игнорируя его ошеломленное лицо, я встаю в очередь, которая оказывается на удивление длинной, учитывая, что это восьмидесятилетний мужчина, который записывает звуки природы на свое собственное оборудование. Чувак даже не добавляет к этому музыкальное сопровождение, но я

думаю, что в этом часть его обаяния.

Гаррет вздыхает и говорит:

— Пойду принесу кофе.

Очередь движется медленно, поэтому я все еще стою там, когда он возвращается с двумя пластиковыми стаканчиками. Он протягивает мне один.

— Черный подойдет?

— Отлично, спасибо.

Он снова смотрит на меня.

— Что? — Бормочу я.

— Ничего, — говорит он, но продолжает смотреть.

Очередь приближается. Теперь я слышу, что Греббс говорит женщине, стоящей перед ним. Ей за пятьдесят, и это кажется подходящим возрастом для того, чтобы ждать автографа от этого мужчины.

— ...для парня лет под тридцать, все еще жаждущего острых ощущений, Юкон был пустынен. Даже удушающим, несмотря на огромное пространство вокруг меня. Но как только я позволил своему разуму проясниться, как только я ощутил прилив Клондайка и резкий поцелуй воздуха, доносящегося ко мне с горы Томбстон, я изменился.

— Это... невероятно. Спасибо вам за работу, которую вы делаете, мистер Греббс. Я действительно это имею в виду.

— Для меня большая честь подарить вам этот опыт, моя дорогая. Он протягивает ей компакт-диск и портрет.

Пара после нее не задерживается, просто подписывает свое дерьмо и уходит, и вскоре я оказываюсь перед слуховым кумиром Джиджи, чувствуя себя не в своей тарелке и, честно говоря, глупо.

Но Гаррет толкает меня локтем, и я делаю шаг вперед.

— Эмм. Зравствуйте. мистер Греббс. Большой поклонник.

Краем глаза я вижу, как Гаррет поджимает губы, чтобы сдержать смех.

— Ну, на самом деле, фанаткой является моя жена. У нее все ваши... звуковые ландшафты.

Гаррет кашляет в ладонь.

— Серьезно, она свято слушает вас. В машине, на пробежках, когда медитирует.

— Как чудесно. — У Дэна Греббса добрые глаза. В нем есть что-то такое же успокаивающее, как и в его звуках.

И я никогда, никогда не скажу Джиджи, что я только что подумал, что его звуки успокаивающие. Она всегда будет использовать это против меня.

— Как зовут вашу жену, молодой человек?

— Джиджи. — Я произношу это по буквам для него.

Он берет черный фломастер и наклоняется, старательно выписывая что-то похожее на эссе по всей нижней части своего портрета. На фото он одет в комбинацию из клетки и подтяжек. Я почти уверен, что сейчас на нем они же.

Он протягивает его мне.

— Так заботливо с твоей стороны сделать это для своей жены.

— Спасибо вам.

Мы отходим, чтобы освободить место для следующего фаната. Я сворачиваю снимок, потому что не хочу его складывать. Гаррет продолжает наблюдать за мной.

— Перестаньте так на меня смотреть, — ворчу я. — Я знаю, что это глупо.

Он просто вздыхает, качая головой про себя.

— Ты действительно любишь ее.

— До последнего вздоха, — просто отвечаю я.

Его пальцы крепко сжимают кофейный стакан.