Эффект искажения
Шрифт:
– Ты сумел меня поразить, – торжественно произнес Паоло. – Не думал, что ты так глуп. Господство вампиров над людьми – выдумки детей койота [21] . Этого не будет никогда. Ты же занимаешься политикой. Неужели не понимаешь таких элементарных вещей?
Горестно вздохнув, киан-ши обвел глазами комнату. Убедившись, что о нем все позабыли, легко изогнулся и принялся грызть собственную щиколотку.
Последнее замечание почему-то больше всего разозлило Руджеро.
21
Д
– Сдохни! – выкрикнул он, нажимая на спусковой крючок.
Прогремел выстрел. Паоло легко перегнулся назад, пропуская пулю над собой.
– Это «Матрица»! – восхищенно пробасил Луиджи, уважавший не только Шварценеггера, но и весь голливудский кинематограф.
Руджеро только ощерился и снова выстрелил. Паоло опять выполнил тот же трюк. Еще выстрел – бесполезно.
– Я быстрее тебя, – улыбнулся граф.
Резко развернувшись, профессор всадил пулю в грудь Евгения. Молодой стрикс упал замертво.
– Но не твои подданные! – победно воскликнул Руджеро.
Луиджи взревел, злобно зарычала Лукреция. По-волчьи взвыл Антон.
Китаец, содрогаясь от боли, продолжал перегрызать щиколотку. Белоснежные, крепкие как сталь зубы с легкостью дробили кость.
Паоло прыгнул вперед, выбил пистолет из руки Руджеро. Он выяснил все, что хотел, – в разговорах больше не было смысла. Чернокнижник вырвался из рук графа, отскочил, угрожающе скалясь. Они закружили по комнате, настороженно следя за движениями друг друга.
– Один на один, – крикнул Паоло, чувствуя, как горло сводит судорога злобы.
Стриксы, поняв, что не нужно мешать драке двух Высших, отошли как можно дальше и остановились в проеме арки, которая вела в другую комнату.
Лицо графа исказилось, превращаясь в гиенью морду, на руках выросли когти. Он совершил стремительный скачок через всю комнату и перегородил Руджеро дорогу. Руджеро, которому уже некуда было отступать, прижался к стене, наблюдая за преображением противника и преображаясь сам. Его лицо вытягивалось, приобретая все больше сходства с крысиной мордой. Маленькие глазки смотрели трусливо и злобно.
– Крыса, загнанная в угол! Дерись! – пролаял Паоло.
Ответом было яростное верещание:
– Я вырву твое сердце!
Это действительно был единственный способ убить Высшего, подпитавшегося от ритуала бессмертия. Руджеро прыгнул, нацелив когтистые лапы в грудь графа. Крыса, загнанная в угол, становится опасной. Сцепившись, два диких зверя воющим клубком покатились по комнате. Луиджи с досадой шлепнул себя по лбу, отозвавшемуся печальным звоном, и куда-то выбежал.
Сидя в луже крови, киан-ши грустно наблюдал за тем, как его отгрызенная ступня пытается куда-то убежать. Он вынул ногу с оголенной костью из кольца кандалов, несколько секунд просидел с закрытыми глазами, собираясь с силами. Потом сделал глубокий вдох и принялся грызть другую щиколотку.
Паоло прижал противника к полу и вцепился ему в горло. Стриксы радостно закричали, но их торжество оказалось преждевременным: Руджеро чудовищным усилием
С невероятной быстротой, так что их движения казались наблюдателям смазанными, Высшие легко взбежали по стене и, не снижая скорости, помчались по потолку. В центре, возле люстры, они столкнулись, обхватили друг друга и упали вниз головами. Брызнули в разные стороны осколки драгоценного палисандрового паркета. В полу на месте удара образовалась яма. Огромная люстра немного покачалась, словно раздумывая, и рухнула на крепко обнявшихся стриксов.
Подданные Паоло не сдержали восхищенных выкриков.
Вокруг китайца топтались уже обе ступни. Вытянув освобожденные от кандалов культи, из которых колотым рафинадом в клюквенном соусе торчали кости, киан-ши старательно грыз запястье.
Люстра отлетела в сторону, отброшенная рукой Паоло. Высшие вскочили на ноги. Волосы сияли бриллиантовой пылью раскрошившегося хрусталя, на плечах эполетами лежали уцелевшие подвески, черепа, раскроенные при падении, срастались на глазах.
– Я вырву твое сердце! – срываясь на крысиный писк, упрямо твердил Руджеро. – Вырву сердце!
Паоло молчал, только скалился. Чернокнижник размахнулся, целясь врагу в грудь, вложив в удар всю свою силу. Граф уклонился, сделал несколько кульбитов назад. В комнату вбежал Луиджи с фламбергом в одной руке и базукой в другой.
– Лови, мой господин! – Он швырнул меч через весь зал. – Посеребренный!
Паоло легко поймал фламберг.
– Я подстрахую! – заверил охранник, водрузив базуку на плечо и целясь в Руджеро.
Держа клинок параллельно телу, граф побежал к Руджеро. Профессор быстро оглянулся, прыгнул к дивану, возле которого стоял торшер с белоснежным абажуром. Схватив торшер, чернокнижник провел по металлическому стержню, словно обдирая листья с ветки. Избавившись от абажура, перехватил импровизированный шест двумя руками и успел подставить его под удар фламберга.
Китаец устранял последнюю преграду к свободе, догрызая второе запястье. Крепкие зубы перемололи лучевую кость, и кисть руки повисла на сухожилиях. Киан-ши рванул истерзанную плоть и, смигивая выступившие в раскосых глазах слезы, стряхнул с культи кольцо наручника.
Фламберг разрубил ножку торшера пополам и обрушился на голову Руджеро. Но тот успел уклониться, и волнистое лезвие рассекло ему левую ключицу, глубоко засев в грудной клетке. Профессор завизжал так, что попятились даже видавшие виды стриксы, и правой рукой воткнул в глаз Паоло половину ножки торшера.