Эффект ласточки 2

Веселова Янина

– Так ты не против? – пискнув как девчонка, она кинулась обниматься. – Какой же ты замечательный. Самый лучший, самый любимый, самый красивый.

– Да я такой, – согласился Вэль и приготовился получать горячую благодарность. Увы, измученная событиями последних дней жена уже спала. – Что ж, – философски вздохнул Арвэль, - придется уповать на милость святой Катарины. Сегодня ее славят молодожены, а завтра мы.

Позволив себе ядовитую улыбку в адрес старого друга, которому в первую брачную ночь не обломится никаких ласк (если только негодник в срочном порядке не соблазнит

какую-нибудь монашку), герцог отправился в царство грез вслед за супругой.

– Ты сегодня такой сияющий, – заметила леди Рэдклиф во время завтрака.
– Радуешься за друга?

– Тетушка, я верю в Корка, – невпопад ответил Вэль и мальчишечки улыбнулся. – Он справится.

– Тогда чем же, уж прости за любопытство, вызвана твоя радость? – бросив косой взгляд на Элен и убедившись, что она сама в замешательстве, Доротея приступила к допросу и поеданию каленого яичка.

– Как? – поразился Балеарский. – Неужели вы забыли, что сегодня мы с Элен будем славить святую Катарину.

– Ах, вот в чем дело, а я всю голову сломала, – обрадовалась леди, вогнав в краску Елену Павловну, которой никак не удавалось привыкнуть ни к подобного рода прославлениям, ни к тому, что их можно обсуждать за завтраком. Для нее это по-прежнему оставалось диким.

– Как себя чувствую молодые? – смущенная Ласточка поспешила перевести беседу в более мирное русло.

– Прекрасно, - ответила матушка Магдалина, с улыбкой поглядывая на герцогиню. Для нее не осталось тайной состояние молодой женщины. Скромность герцогини импонировала монахине. – Сестры, приставленные к покоям молодых, докладывали, что все тихо и мирно. Нет, поначалу-то леди Нэвил, то есть уже Маккарти подняла шум, не без того, но быстро утихомирилась.

– На Корка в этом отношении всегда можно положиться, – Вэль насмешливо сверкнул глазами.

– Поганец знает подход к женщинам, этого у него не отнять, – подтвердила Дoротея. – Одно слово - дамский угодник.

– Два, - машинально поправила настоятельница.

– Что? – не поняла леди Рэдклиф.

– Дамский угодник - два слова, – не выходя из задумчивости, сказала матушка Магдалина.

– Кхм, да, - с неудовольствием посмотрела на монахиню Доротея. – А как там мальчик? Как он себя чувствует? Какое имя ему нарекли? Или бедолага по-прежнему безымянный?

– Сколько вопросов, – рассмеялся Балеарский - Но я готов ответить.

– Так изволь, – тетушке надоел бесполезный треп.

– В самом деле, Вэль, - присоединилась к родственницe Елена Павловна. – Мне тоже интересно. Вчера ты нам толком ничего не рассказал, а мы, принимая во внимание твою занятость, воздержались от расспросов.

– Да-да, – на секунду вынырнула из задумчивости настоятельница.
– Мы умираем от любопытства.

– Ваше терпение должно быть вознаграждено. Слушайте же, леди, – Вэль в несколько глотков допил травяной отвар и приступил к рассказу.

Начал его светлость с благодарности жене. Ее идея написать архиепископу оказалась гениальной, владыка Ниинор проникся и прислал своего личного целителя. Польщенная Елена Павловна не запомнила зубодробительное имя личного архиепископского

лекаря, зато уяснила, что являлся он фигурой авторитетнейшей. Вот этому-то светилу и предъявили нареченного Френсисом Маккарти младенца.

– Хорошее имя, звучное, – одобрила Доротея, и дамы ее поддержали.

Только Пална удивилась, почему вчера муж сохранил имянаречение в тайне.

– Продолжай дoрогой, – попросила леди Рэдклиф.

И Вэль продолжил. Не стесняясь матушки Магдалины (а куда деваться, если монашка и так по самые уши влипла в cемейные разборки Балеарских, да и клятвы о неразглашении никто не отменял) поведал об однозначном вердикте целителя - младенец, произведенный на свет леди Нэвил недоношенный.

– А я сpазу так и подумала!
– воскликнула Елена Павловна. – Я даже тетушке об этом сказала.

– Подтверждаю, – согласно кивнула Доротея. – Продолжай, мой мальчик, – попросила она.

– Святой отец официально заявил, что стазис тут ни при чем. Всему виной зелье, вызвавшее преждевременные роды. Дoпрошенная с пристрастием Энн подтвердила это.

– Вы ее били? – впечатлительной Палне представилась дикая смесь НКВДшного и инквизитоpского допросов.

– Нет конечно, - обиделся Арвэль. – Как ты могла подумать такое?

– Прости, пожалуйста, – повинилась та.
– Это все нервы.

– Мы просто нашли нужные слова, – сухо пояснил герцог.

– Запугали, – с мужского на бригийский перевела Доротея.

– Подобрали ключик, - стоял на своем Вэль.

– Не томи, – буквально взмолилась Елена Павловна. – Нет сил терпеть.

Как и всегда после таких слов Арвэль не подвел. Его по-военному четкий рассказ ввел o оторопь дам. Дело в том, что несмотря на все прилагаемые усилия Энн никак не удавалось заполучить ребенка от могущественного любовника. Даже зелье плодородия не помогало, а упрочить свое положение при Балеарском дворе хотелось. Не раз и не два она думала о том, что можно было бы забеременеть от кого-нибудь другого с тем, чтобы выдать его за герцогского отпрыска, но всякий раз отказывалась от этой мысли.

Рассказывая об этом, Энн всячески подчеркивала свою порядочность, но похоже, фаворитка просто побаивалась. К тому же оставалась надежда, что рано или поздно, все получится. Произойдет, так сказать, естественным путем. Увы, но надеждам леди Нэвил не суждено было сбыться. Ветренный любовник дал ей отставку и тогда... на помощь бедняжке пришла леди Лусия. У королевы-матери созрел коварный план, благодаря которому на свет и появился маленький Френсис.

О том, как Энн рыдала, ломая руки и умоляя о прощении, Вэль рассказывать не стал. Лишь упомянул, что любовница отрицала свою вину. Всю ответственность она перекладывала на королеву-мать. По словам неудачливой интриганки возмущенная до глубины души поведением сына леди Лусия выдала своей любимице очередную порцию зелья плодородия, ткнула пальцем в мимопробегающего разгуляя-Маккарти и велела соблазнить его. При этом она жестоко сломила сопротивление Энн. Долгое и упорное. Несчастной и запуганной Нэвилше ничего не оставалось, кроме как упасть в объятия Корка.