Эффект ласточки
Шрифт:
– На что вы намекаете?
– нахмурился Арвэль.
– Какие намеки? – недоуменно глянул лорд Годфрид.
– Я говорю совершенно прямо. Предсказываю, если хотите. Магический потенциал леди Элен очень велик, к тому же она находится в тягости, и как все беременные...
– Попрошу без намеков. Она не все. Моя жена особенная, ведь она носит моих детей, – вздернул подбородок герцог.
– Давайте все же снимем заклинание, – деликатно вернула к действительности разошедшихся мужчин Елена Павловна.
– При всем моем уважении, но теоретические вопросы стоит обсудить позже.
–
– Спасибо, - кротко поблагодарила она и кинулась к очнувшимся теткам.
– Как вы себя чувствуете, леди? И сможете ли простить меня за стазис? И вообще проcтить?
Пришедшие в себя сестры переглянулись, словно бы слова для общения им были не нужны, а потом заговорила толстушка Беренгария:
– Какие размолвки могут быть между родными? Мелочь, о которой и упоминать не стоит. А вот твои новости дорогого стоят.
– Только подумать, двойня, - умилилась вечно строгая Доротея. – Настоящее благословение Всевышнего.
– Дай тебя обнять, девочка, – решительно надвинулась на Элен Беренгария.
– Отличная мысль, - поддержала ее Доротея.
– А с тобой, дорогой племянник, мы поговорим попозже. Да и от вас, лорд ?одфрид, я не ожидала подобной черствости. Надо же, надумали превратить нас в наглядные пособия. Как не стыдно?!
– Да уж, – отвлеклась от обнимашек Беренгария и строго посмотрела на мужчин.
Те благоразумно приняли вид лихой и придурковатый, преданно пожирая глазами оскорбленных леди. Но окончательно выручил мужчин колокол, ударивший к обеду. Повезло, что и говорить.
***
На обед Елена Павловна не пошла. Отговорилась необходимостью помочь тетушкам. Удивительно, но пожилые дамы не были против. Казалось, что им доставляет удовольствие общество невестки. Поразительная метаморфоза. Прямо-таки целительное воздействие магии. Не иначе.
Впрочем, без еды женщины не остались. Они заказали обед, а потом и ужин в личные покои Беренгарии. Болтали запросто, слушали, как читает вслух леди Вилма. У новоиспеченной камеристки оказался на редкость приятный голос. ?лена Павловна не торопилась покидать женское общество. Она чувствовала себя тут защищенной. Особенно, когда ее оставили в покое и дали возможность помолчать и подумать.
Под тихий голос Вилмы леди пыталась осмыслить свое новое положение. Беременность да еще и двойней. Это... неожиданно. Не то чтобы ?лена Павловна не ожидала ее наступления, но не так же скоро. Нет, она, конечно, помнила о зелье плодородия, но почему-то не придавала ему особого значения. Ну компот и компот. Яблочный. Как-то не укладывалась в голове магическая мощь этого пойла. Должно быть сказывалась прошлая лишенная всяческого волшебства жизнь.
К тому же напрягало отношение Арвэля, его непонятная ревность. Он ведь на самом деле ревнует, Елене Павловне не показалось. Сначала в монастыре кривился, потом перед лордом Годфридом морду кособочил. А что дальше будет? Запрет жену в башне? Заставит паранджу носить, а сам будет развлекаться с любовницами? Да пошел он далеко, надолго и главное мимо ее спальни. Нечего там делать всяким синеглазым мутантам. В конце
От мысли о том, что она поступает не очень мудро, Елена Павловна отмахнулась. Сколько можно корчить из себя дипломата? Слушать, терпеть, тереть к носу, делить на восемь и проглатывать обиды? Хватит. Даешь новую жизнь. И начнется она с изгнания обнаглевших гадов, а продолжится... Да мало ли дел. Как говорится - начать и кончить.
Приняв решение, Елена Павловна повеселела. Спустя немного времени она сердечно распрощалась со всеми и удалилась в сопровождении Вилмы. Пришла пора камеристке приступать к своим обязанностям.
Леди Скотт проявила себя наилучшим образом. Вела себя скромно, перед Иви нос не задирала, зато успела рассказать сказку про могущественного короля, влюбившегося в простую девушку, караулившую виноградник.
– Ложе у нас зелень. Кедры - потолок над нами... Лобзай меня лобзанием уст своих. Ласки твои лучше вина... (Куприн. Суламифь) - вспомнилось Елене Павловне.
– Да, так и было, госпожа, – склонила головку Вилма и, получив разрешение продолжила рассказ. Она говорила, а перед глазами герцогини оживала библейская история Соломона и Суламифи. Их встреча, любовь, ревность, смерть... Если подумать, то с Элен, Арвэлем и Энн случилось нечто подобное. Вот только непонятно кто в их трио обманутая ревнивая супруга, а кто наивная влюбленная пастушка, погибшая совсем юной...
Если как следует разобраться, то роль Суламифи уготована Елене Павловне. На стороне Энн расположение королевы-матери, любовь могущественного герцога, а что есть у Элен? По сути ничего. Поэтому стоит быть осторожной. Дважды и трижды осторожной. А еще следует думать о детях, а не грезить о их синеглазом папаше.
– Тоже мне Соломон, - негромко фыркнула Елена Павловна.
– Что вы сказали, ваша светлость? – встрепенулись пригревшиеся у огня девушки.
– Вызови на завтра ювелира, Вилма, - герцогиня откликнулась не сразу. – Самого лучшего. Я хочу заказать кольцо с гравировкой "Все проходит".
– Непременно, миледи, но почему вы выбрали такое грустное изречение?
– Твоя прекрасная сказка расстроила меня.
– Простите, леди Элен.
– Этот светлая печаль. Я не хочу забывать о ней, - покачала головой Елена Павловна. – Освежите меня яблоками, подкрепите меня вином, ибо я изнемогаю от любви, – чуть слышно шептали женские губы (Книга Песни Песней Соломона. Библия. Ветхий завет), меняя наивную сказку Вилмы. Превращая ее в нечто великое. Вечное.
В мягком свете свечей герцогиня показалась притихшим девушкам прекрасным ангелом, ненадолго спустившимся с небес.
– Положи меня, как печать, на сердце твоем, как перстень на руке твоей, потому что крепка, как смерть, любовь, и жестока, как ад, ревность: стрелы ее - стрелы огненные, - плакала Елена, прощаясь с надеждой на любовь.
Не в этот раз... Не в этом мире... Не с этим мужчиной...
Она жестом отпустила девушек, осталась одна и долго сидела у огня. Сначала думала, потом ждала мужа. По уму стоило перенести разговор на утро, а с другой двадцать пятой стороны какая разница когда...
– Элен, почему ты до сих пор не в постели?