Эффект летучей мыши. 10 уроков по современному мироустройству помимо черных лебедей
Шрифт:
Помимо материальных последствий чума привела к интеллектуальной революции. Многие европейцы XIV века ставили под сомнение укоренившиеся иерархии, искренне не понимая, почему Господь допустил существование ада на земле. Эти настроения в значительной степени повлияли на выход Европы из средневековой депрессии и положили начало эпохе Возрождения, Реформации и Просвещения. Так из смерти и ужаса возникли научные достижения, развитие и прогресс. К счастью для нас, СОVID-19 не вызвал настолько масштабную смертность. Тем не менее здесь назревает вопрос: а способна ли пандемия нашей эпохи пробудить дух социальной интроспекции и развеять излишнюю самоуверенность?
Американский историк Уильям Макнил, автор исторического исследования «Эпидемии и народы», обратился к эпидемиологии в попытке объяснить одну из загадок: почему небольшому количеству европейских солдат удалось так быстро завоевать и обратить в свою
Мы до сих пор храним память об испанском гриппе, который разразился в разгар Первой мировой войны и унёс жизни почти 50 миллионов человек – что более чем в два раза превышает число погибших в ходе боевых действий! (Болезнь назвали «испанкой» не потому, что она вспыхнула в Испании, а потому, что эта страна не вводила цензуру на новости, так как не принимая участия в войне. В результате активного информирования населения зародилось мнение, что беда пришла именно из Испании.) Совершенно очевидно, что с начала XX века наука сделала огромный шаг вперёд. Но на момент эпидемии 1918–1919 годов вирусов ещё никто не видел воочию и тем более не знал, как лечить новую инфекцию: ни электронные микроскопы, ни противовирусные препараты ещё не изобрели. И тем не менее три наиболее важных рекомендации органов здравоохранения того периода – социальное дистанцирование, маски и мытьё рук – остались и в наше время тремя из четырёх наиболее важных механизмов, которые замедляли распространение коронавируса, пока вакцина находилась в разработке. Четвёртый – регулярное тестирование – стал единственным современным дополнением.
В последние десятилетия вспышки атипичной пневмонии, MERS, птичьего гриппа, свиного гриппа и Эболы распространялись быстро и повсеместно, в связи с чем многие эксперты высказали опасения по поводу назревающей крупномасштабной пандемии. Впрочем, и общественность в стороне не осталась. Так в 1994 году в бестселлере Ричарда Престона «Горячая зона» появилось подробное изложение происхождения вируса Эбола, а в фильме «Заражение» 2011 года, вдохновлённом эпидемией SARS2002–2003 и пандемией свиного гриппа 2009 года, описан вирус, унёсший 26 миллионов жизней по всему миру. В 2015 году Билл Гейтс выступил на TED Talk с предупреждением: «Если что-то и убьёт более 10 млн. человек в течение следующих нескольких десятилетий, то это, скорее всего, будет высокоинфекционный вирус». В 2017 году он ещё громче забил тревогу, предсказав в своей речи на Мюнхенской конференции по безопасности вероятность возникновения такой пандемии в ближайшие десять-пятнадцать лет.
Уже тогда люди понимали, что эпидемии имеют свойство возвращаться, поэтому настаивали на необходимости инвестирования времени, ресурсов и энергии в их предотвращение. В июне 2017 года, когда президент Дональд Трамп предложил сократить бюджет в ключевых агентствах, занятых вопросами общественного здравоохранения и распространения заболеваний, я посвятил этой теме сегмент своего шоу на CNN, сказав:
«Одна из самых больших угроз, стоящих перед Соединёнными Штатами, совсем не велика по размерам. Я бы сказал, что она крошечная, даже микроскопическая, в тысячи раз меньше булавочной головки. Смертоносные патогены, как антропогенные, так и природные, способны вызвать глобальный кризис здравоохранения, к чему Соединённые Штаты совершенно не готовы. Чтобы это понять, достаточно вернуться на 100 лет назад в 1918 год, когда пандемия испанского гриппа унесла жизни примерно 50 миллионов человек. А в настоящее время мы ещё более уязвимы. Плотная застройка городов, войны, стихийные бедствия и международные авиаперелёты – всё это означает, что смертельный вирус, появившийся в небольшой африканской деревне, в течение 24 часов может распространиться практически в любую точку мира, включая США! Государственные границы и системы безопасности – не преграда для пандемии. Патогены, вирусы и болезни – равноправные убийцы. Когда наступит период кризиса, мы очень пожалеем о нехватке финансирования и пробелах
Вернее, мы уже опоздали. У нас было достаточно оснований, чтобы подготовиться к COVID-19. Более того, помимо опасностей самого заболевания, следовало распознать и угрозу, нависшую над всей устоявшейся системой.
После окончания холодной войны мир вступил в новый международный режим, отмеченный тремя силами: геополитической, экономической и технологической – американской мощью, свободными рынками и информационной революцией. Казалось, всё вокруг действовало сообща, стремясь создать более открытый и процветающий мир. И тем не менее этот мир по-прежнему изобиловал кризисами: Балканские войны, Азиатский финансовый коллапс, теракты 11 сентября, мировой финансовый кризис, а теперь и COVID-19. И хотя все они разные по своей сути, кое-что их всё-таки объединяет: они представляют собой асимметричные потрясения, которые начинаются с малого, а в итоге вызывают сейсмические волны по всему миру. Особенно это прослеживается в отношении терактов 11 сентября, кризиса 2008 года и коронавируса.
Так, например, после 11 сентября весь западный мир (ранее не особо обращавший внимания на теракты) вдруг осознал наличие мощной обратной реакции. Эти чудовищные события вывели на передний план неистовство радикального ислама, напряжённость на Ближнем Востоке и сложные отношения Запада с теми и другими. В конечном счёте последовал яростный ответ со стороны Соединённых Штатов: страна нарастила огромный аппарат внутренней безопасности, начала войны в Афганистане и Ираке и целенаправленные операции в других государствах, потратив на «войну с террором», по одной из оценок, 5,4 триллиона долларов. Кампания США, в свою очередь, обернулась кровопролитием, революцией, репрессиями, беженцами, миллионами жертв и последствиями, которые ощущаются и по сей день.
Второе потрясение – это финансовый кризис, хорошо знакомый нам из истории. Благополучные времена привели к росту цен на активы, что повлекло за собой спекуляции, ценовые пузыри и, наконец, неизбежный крах. Хотя кризис и начался в США, он быстро распространился по всей планете, ввергнув мир в самый тяжёлый экономический спад со времён Великой депрессии. Экономика восстанавливалась медленно, в то время как рынки переживали бум, что только усиливало разрыв между капиталом и трудом.
Кризис повлёк за собой сложные и разрушительные последствия не только в экономике, но и в политике. И даже несмотря на то, что истоки проблемы коренились в излишествах частного сектора, во многих странах мира люди не стремились к левоцентризму; вместо этого они придерживались правых взглядов в отношении культуры. Так экономическая нестабильность породила культурную настороженность, враждебность к иммиграции и ностальгическое желание вернуться в знакомое прошлое. В конечном итоге правый популизм начал набирать свою силу и распространился повсеместно.
Третий удар – возможно, самый крупный из всех и уж точно самый глобальный – мы переживаем в настоящее время. Всё началось с проблемы здравоохранения в Китае, которая впоследствии переросла в глобальную пандемию, приостановку работы предприятий и паралич экономики. По некоторым оценкам, экономический ущерб, нанесённый COVID-19, уже сравнялся по масштабу с Великой Депрессией. В ближайшие годы, по-видимому, страны столкнутся с многочисленными политическими последствиями, а социальные и психологические эффекты – страх, изоляция, бесцельность – могут сохраняться ещё дольше. COVID-19 оказывает глубокое и пролонгированное влияние на каждого из нас, и пока что трудно до конца осознать, к чему всё это приведет.
Стоит заметить, что каждый из этих масштабных, глобальных кризисов вызван чем-то маленьким, казалось бы, даже тривиальным. Подумайте, например, о терактах 11 сентября, совершённых девятнадцатью молодыми мужчинами. Они были вооружены самым простым оружием – маленькими ножами, не сильно отличающимися от тех, что использовались в Бронзовом веке 4000 лет назад. Тем не менее эти девятнадцать человек запустили волну военных действий, разведывательных операций, восстаний и репрессий по всему миру. Или, например, рассмотрим истоки мирового финансового кризиса, вызванного малоизвестным финансовым продуктом – «кредитным дефолтным свопом» (финансовый инструмент вроде страховки; заключается в форме соглашения, в соответствии с которым страховщик берёт на себя обязательства по выплате в случае дефолта контрагента). Он бесконечно структурировался, делился на элементы, продавался и перепродавался, пока не превратился в рынок объёмом 45 триллионов долларов, что в три раза больше экономики США и на три четверти больше всей мировой экономики. И когда этот рынок рухнул, он увлёк за собой мировую экономику, вызвав впоследствии волну популизма. Без кредитно-дефолтных свопов, возможно, никогда не было бы президента Дональда Трампа.