Эффект Люцифера

Зимбардо Филип Джордж

Заключенный объявляет товарищам, что отсюда никто не может уйти

Во дворе охранники Арнетт и Дж. Лендри выстроили заключенных вдоль стены и проводят очередную перекличку перед окончанием этой долгой дневной смены. Охранники снова подшучивают над слишком вялым и медлительным Стью-819, а его товарищи хором поют:

«Спасибо, господин надзиратель, за прекрасный день!»

Входная дверь со скрипом открывается. Заключенные, как по команде, поворачивают головы и смотрят, как № 8612 возвращается со встречи с тюремными властями. Перед тем как отправиться ко мне в кабинет, он объявил всем, что это будет его прощальная встреча. Он уходит из эксперимента. Никто и ничто не заставит его остаться.

Теперь Дуг-8612 идет мимо своих товарищей во вторую камеру и ложится на койку.

«№ 8612, выйти и встать к стене», — приказывает Арнетт.

«Пошел ты», — отвечает тот вызывающе.

«К стене, № 8612».

«Да пошел ты!» — отвечает № 8612.

Арнетт: «Кто-нибудь, помогите ему!»

Дж. Лендри спрашивает Арнетта: «У вас есть ключ от наручников, сэр?»

Все еще в камере, № 8612 кричит: «Если уж мне придется здесь остаться, я не собираюсь терпеть это дерьмо!»

Дуг-8612 не спеша выходит во двор, где половина заключенных стоит в строю по обе стороны второй камеры и открывает всем ужасную новость: «Я имею в виду именно это. Я имею в виду, что не могу уйти!Я только что говорил с врачами и юристами, и…»

Он замолкает. Непонятно, что он хочет сказать. Другие заключенные начинают хихикать. № 8612 стоит перед строем, игнорируя требования встать у стены; своим поведением он, кажется, ошарашил товарищей. Он продолжает декламировать высоким плаксивым голосом: «Я не могу уйти! Они не разрешили мне уйти! Отсюда никто не может уйти!»

Хихиканье сменяется нервным смехом. Охранники игнорируют № 8612, продолжая искать ключи от наручников. Они хотят надеть наручники на № 8612 и снова отправить его в карцер, если он не прекратит паясничать.

Один из заключенных спрашивает № 8612: «Ты хочешь сказать, что ты не можешь расторгнуть контракт?»

Другой в отчаянии спрашивает, не обращаясь ни к кому конкретно: «Я могу расторгнуть свой контракт?»

Арнетт жестко обрывает его: «Разговорчики в строю! Позже у вас будет время поговорить с № 8612».

Заявление одного из уважаемых лидеров бунта — сокрушительный удар по решимости и уверенности заключенных. Позже Глен-3401 говорил об эффекте, который произвели слова № 8612: «Он сказал, что мы не можем уйти. Мы почувствовали себя настоящими заключенными. Может быть, ты был заключенным в эксперименте Зимбардо, может быть, тебе за это платят, но, черт побери, я был заключенным. Настоящим заключенным» [72] .

72

Ретроспективный дневник заключенного.

Глен-3401 начинает выдумывать самые худшие сценарии: «Ужасно пугала мысль о том, что мы отдали на две недели свою жизнь, свою душу и тело. Вдруг оказалось, что мы — настоящие заключенные, и побег невозможен, по крайней мере без каких-то решительных мер со множеством неизвестных последствий. Может быть, нас снова арестует полиция Пало-Альто? Заплатят ли нам? Как мне вернуть свой бумажник?» [73]

Рич-1037, весь день конфликтовавший с охранниками, тоже был ошеломлен этой новостью. Позже он говорил: «Мне сказали, что я не могу уйти. Тут я почувствовал, что это настоящая тюрьма. Я не могу передать, что я испытывал в этот момент. Я чувствовал себя совершенно беспомощным. Таким беспомощным, как никогда раньше» [74] .

73

Ретроспективный дневник заключенного.

74

Ретроспективный

дневник заключенного.

Для меня было очевидно, что № 8612 оказался сразу в нескольких затруднительных положениях. Он разрывался между желанием остаться крутым лидером повстанцев и нежеланием быть жертвой охранников, желанием остаться и получить деньги, в которых он очень нуждался, и нежеланием становиться моим информатором. Вероятно, он думал, что сможет стать двойным агентом, лгать или вводить меня в заблуждение по поводу действий заключенных, но не был уверен, что выдержит этот обман. Ему нужно было немедленно отклонить мое предложение — привилегии в обмен на статус официального «стукача», — но он этого не сделал. Если бы он сразу настоял на том, чтобы уйти, мне пришлось бы его отпустить. Возможно, ему стало стыдно, что он так быстро спасовал перед Карло, издевавшимся над ним. Все это были игры ума, и он пытался разрешить собственный внутренний конфликт, сказав другим, что я не позволил ему уйти, и возлагая тем самым вину на Систему.

Вероятно, ничто не могло сильнее подействовать на заключенных, чем неожиданная новость, будто в этом эксперименте они лишились свободы и не могут уйти по первому требованию, у них нет права уйти по своему желанию. Именно в этот момент Стэнфордский тюремный эксперимент превратился в Стэнфордскую тюрьму. Не из-за спущенных сверху решений или действий персонала, а вследствие шедшего снизу заявления одного из заключенных. Точно так же, как бунт заключенных заставил охранников считать их опасными, заявление заключенного о том, что никто не сможет уйти, кардинально изменило отношение наших «мнимых заключенных» к своему новому статусу. Они действительно почувствовали себя беспомощными.

Мы снова с вами: пришла очередь ночной смены

Положение заключенных нельзя назвать таким уж скверным; однако приближается время ночной смены. По двору расхаживают Хеллман и Барден, которые ждут, когда уйдет дневная смена. Они поигрывают дубинками, кричат что-то обитателям второй камеры и угрожают заключенному № 8612. Они приказывают ему отойти от двери, показывают на огнетушитель и громко спрашивают, не хотят ли заключенные прохладного углекислого душа.

Кто-то из заключенных спрашивает охранника Джеффа Лендри:

«Господин надзиратель, у меня есть вопрос. Сегодня у одного из нас день рождения. Можно нам его поздравить?»

Прежде чем Лендри успевает ответить, Хеллман кричит из коридора: «Мы споем Happy Birthday во время переклички. Теперь пора ужинать, по три человека».

Заключенные сидят за столом, накрытым в центре двора, и жуют свой скудный ужин. Разговаривать запрещено.

Просматривая видеозаписи этой смены, я вижу, как Барден вводит через главные двери одного заключенного. Он только что попытался бежать; теперь он стоит по стойке «смирно» в центре коридора, рядом с обеденным столом. У него завязаны глаза. Лендри спрашивает его, как он открыл замок двери. Тот отказывается выдать тайну. С его глаз снимают повязку, Джефф угрожающе предупреждает: «Если мы увидим тебя рядом с этим замком, № 8612, то у нас найдется для тебя нечто действительно горяченькое».

Неудачливый беглец — не кто иной, как Дуг-8612! Лендри заталкивает его обратно в камеру, где № 8612 снова начинает выкрикивать ругательства, еще громче, чем раньше, и поток нецензурной брани затопляет двор. Хеллман устало говорит, обернувшись ко второй камере: «№ 8612, твоя игра уже всем надоела. Очень надоела. Это уже даже не смешно».

Охранники спешат к обеденному столу, чтобы остановить разговор № 5486 с сокамерниками, которым запретили общаться. Джефф Лендри кричит на № 5486: «Эй, ты! Мы не можем совсем оставить тебя без ужина, но можем забрать то, что осталось. Ты уже поел. Начальник говорит, что мы не можем лишить тебя еды, но что-то ты уже съел! Мы можем забрать остальное».