Эффект морской раковины

Ясинская Марина Леонидовна

Дуло смотрело в землю.

— Ты понимаешь, что ты просишь?

Ник посмотрел на Ташино лицо, бледное, с заостренными чертами — посмотрел пристально, запоминая.

Уже на выходе обернулся:

— Она говорила, когда-то

вы были людьми…

Он не увидел, как "пластиковый" грустно усмехнулся, глядя в спину уходящего солдата, и не услышал, как тот тихо вздохнул:

— Действительно, были.

***

"Постановлением командующего Юго-Восточного округа за заслуги перед человечеством посмертно наградить Наташу Марию Крамер орденом за боевые заслуги третьей степени".

Из приказа генерал-полковника Юго-Восточного военного округа Сергея П. Риверти, 2455 год.

***

Нашивки сержанта на рукавах. Скрип песка под тяжелыми армейскими ботинками. Плотная повязка на глазах.

Издалека доносятся знакомые команды:

— Следующих!.. Поднять автоматы!..

Казалось, целую вечность назад стоял рядом с ним парень с бульдожьей челюстью, с автоматом в дрожащих руках.

Ник переступил с ноги на ногу.

Что-то медлят они со следующей командой…

Наконец он не выдержал:

— Ну? Чего же вы? — выкрикнул Ник, слепо водя головой с завязанными глазами и сплюнул хрустящий на зубах песок — пополам с кровью. — Кишка тонка?

Руки, крепко связанные за спиной, затекли.

— Стреляйте, чего ждете? Я таких, как вы, гадов, знаете, сколько положил?

— Стоять! — раздался чей-то голос.

Чужой голос. Но почему-то очень знакомый.

"Ник, ты слышал про эффект морской раковины?" Кто-то сдернул с него повязку, и он зажмурился от яркого солнца, успев заметить только песчаный плац, строй "улучшенных" с автоматами в руках и цепочку связанных солдат напротив.

"Прямо как мы", — мелькнула у Ника неуместная мысль.

Глаза, наконец, привыкли к слепящему солнцу, и Ник, щурясь, разглядел стоящего прямо перед ним "улучшенного".

Нечеловечески большие глаза прямо перед ним. Такие знакомые темные глаза… Внимательно смотрели на него. Сквозь него.

И не видели…

— Таша… — сипло прохрипел Ник.

Ну и что, что у нее в руках автомат… Ник просто смотрел на нее — такую чужую, такую прежнюю Ташу, и в ушах у него шумело море.