Эффект отражения
Шрифт:
— Тебя зеркало спасло? — спросил он с порога. Белла вздрогнула и подняла на него пронзительные, васильковые глаза.
— Нет, — ответила она, помолчав, — спасло меня то, что я отлично плаваю. Каждый день восемь километров в бассейне, это очень ободряет. Ты рановато меня похоронил. Но мне очень приятно, что ты за меня переживал.
— Если бы ты не пихнула меня в багажник… — обвинительно начал Павел, но Белла резко вскочила. Гитара издала неприятный звук, ударившись о спинку стула.
— Если бы ты не убил Гордена, все было бы по-другому! И Ким, этот глупый мальчишка,
Павел подавленно молчал. Ему было что сказать, ему хотелось сказать. Он ведь не знал, кто такой Горден. В него стреляли, он был напуган. Ему ничего не объяснили о он спасал свою жизнь. Но сколько в результате натворил, ужас просто!
Видя его сомнения, Белла смягчилась:
— А ну-ка, иди, садись сюда, поближе к огню. Тебе не надо находиться на ногах, не забывай, что ты серьезно ранен. Очень серьезно, другой человек на твоем месте лежал бы сейчас в больнице на антибиотиках…
— А я чем лучше? — осведомился Павел, наконец проходя в комнату.
— Ты — нет, врач, лечивший тебя — да. Садись, я принесу тебе поесть. Хочешь что-то серьезное или…
— А есть бутерброды? — поспешно спросил Кранц. — Честно говоря, я не очень голоден.
— Бутерброды и кофе? Да запросто! — она оптимистично улыбнулось, и у Павла отлегло от сердца.
— Ага, только скажи, где мы?
— Не волнуйся, в Москве, тебя никто не похищал и никуда не увозил. Это дом Гордена, тебе теперь ничего не угрожает. Пока.
— Да я уже и не волнуюсь совсем, — проворчал Павел, садясь в кресло. Белла ушла, но вскоре вернулась с целым подносом бутербродов и кофейником. Бутерброды были с колбасой и красной рыбой на свежем ароматном хлебе, и у Кранца рот непроизвольно наполнился слюной.
— А с остальными все в порядке? — сунув бутерброд в рот, осведомился Павел. — Горден как? И старик этот, Сиковски…
— Слава ничего, жить будет, хотя он многое стерпел. Сиковски в порядке, даже перестал злиться и решил задержаться — кое-что обсудить надо. Тебе ведь Святослав рассказал о Зеркалах?
— В общих чертах, — Павел сделал большой глоток ароматного кофе и виновато улыбнулся. — Только я не очень то понимаю…
— Скорее, не хочешь понять. Это совершенно нормально, не переживай. Любой психоаналитик тебе скажет, что разум может отгораживаться от того, что способно причинить ему вред. Все, что ты вчера увидел, для тебя не существовало и не существует.
В наших силах ввести тебя в курс дела, предупредить об опасности, а что делать, решать на самом деле тебе и только тебе. Сиковски, уважаемый человек, занятой, остался, чтобы разъяснить тебе некоторые сложности. Цени это. Горден чуть не отдал за тебя свое Зеркало, а, не будь его, погиб бы. И я влезла в это, и Ким. Тебе чертовски повезло с крестным, Святослав умен и умеет просить.
— Просить о чем? — опешил Павел.
— Кранц, ты только прикидываешься таким беспробудным пнем или действительно недалекого ума человек? Ты думаешь, мне заняться нечем, или у меня давно не было неприятностей?! Вот, со скуки помираю, решила с моста в реку свалиться!
— Надо
— А ты нам дал шанс тебе объяснить? — тем временем не полезла в карман за словом Белла. — Ты просто взял и убил своего крестного!
— Да что ты все заладила, убил, убил! Горден же жив, значит, никто никого не убивал!
— Ты что же, ничуть не сожалеешь о том, что сделал? Не стыдишься? Для тебя это нормально, воткнуть нож в человека?
— Нет. Не нормально, — Павел отвернулся, глядя в огонь. — Впервые. Я спасал свою жизнь. Да, я сожалею. Стыжусь? Нет. Сам от себя не ожидал подобного, но оказывается, я могу пытаться сам себя защитить.
— Ну, в общем, и правильно делаешь, — легко согласилась Белла. — Мне нравится твой подход к проблеме. Для простого человека ты хорошо держался, раз твоя голова до сих пор твоя.
— Послушай, Белла, в меня пустили пулю. Прямо в упор. А я, к твоему сведению, не военный, даже боем никогда не занимался. Мне чудом удалось спастись, вот только теперь в портсигаре дырка. Из-за этого я вел себя как бешеный, да ты, наверное, знаешь все и без меня…
— Не волнуйся, я и вправду в курсе, — Белла засмеялась. — Я должна была вразумить мальчиков не соваться к тебе, но привыкла, что все люди — рохли и способны лишь сопли пускать. Такого поворота событий не ожидал никто, уж поверь мне! Сейчас мне надо уехать по делам, но я вернусь. Сиковски все тебе пояснит и ты, если захочешь, то разберешься во всем, что вчера произошло. Но я бы на твоем месте (а я на своем месте) все же сказала Гордену пару слов. Вот ты, когда порежешься ножом, больно?
— Да, но вчера в меня попала стрела и я стерпел…
— Это потому что Горден все взял на себя, — Белла сделала странный жест, словно поймала кого-то в воздухе и раздавила. — Свою смерть, твою боль. И твою жизнь.
— И что же я должен сказать Гордену? — с вызовом спросил Павел.
— Это очень просто! Прости и спасибо. Какая мелочь!
Горден был белее мела и сильно хромал. Увидев его в дверях, Белла кинулась навстречу и помогла дойти до кресла. Павел застыл на своем месте подобно изваянию, ему казалось, все мышцы лица занемели. С силой он отвернулся, чтобы чувство вины в его душе перестало расти.
Если тебе гложет совесть, — смеялся когда-то давным-давно, в другом мире, где все было рационально, его однокурсник, — то просто выбей ей зубы. Тогда она станет нежно тебя облизывать. Легкомысленные слова, как и заявления, что мы свою судьбу полностью контролируем и всегда можем выбирать. И всегда есть выход.
Все это слова, достойные молодости, но оказалось, что применить на практике их невозможно.
— Белла взялась что-то тихо втолковывать Гордену, он отмахивался, морщился и вздыхал. Павел даже не пытался прислушиваться к их разговору. Ему больше кусок в горло не лез и он пил кофе, ставшее внезапно совершенно безвкусным, и мечтал о сигарете.