Эффект стаи
Шрифт:
– У меня не осуществилась мечта, – ответил серьёзно Боксёр.
– Ха! – усмехнулся Старик, и видимо это было для него так несвойственно, что прозвучало неестественно.
– Что смешного?
– Ты же ещё молодой, всё получится!
– Уже нет. Боксом надо заниматься с детства и каждый день.
– Бросил?
– Ага.
– Сам виноват.
– Просто так получилось.
Потом какое-то время они молчали.
У каждого ненадолго промелькнула мысль, возвращающая в детство – оно вроде как оставалось совсем недалеко, будто даже где-то во вчерашнем дне,
Боксёр вспоминал спортивную школу и небывалое воодушевление, которое испытывал всегда на тренировках. Казалось, тогда была совсем другая жизнь. Старик не мог забыть тот день, когда его привела к себе бабушка и сказала, что теперь он будет жить у неё, потому что родители его погибли.
Главного мучили эпизоды многочисленных новогодних праздников и такое всегда волнующее для него появление на пороге Деда Мороза. Ребёнком он всегда хватал наряженного человека за бороду, надеясь, что пришёл его папа. Но это оказывался вовсе не он. На самом деле папа был всегда занят. Он был успешным хорошо обеспеченным человеком, но у него совсем не оставалось времени, чтобы заниматься своим ребёнком. Зато он выполнял все желания сына и даже нелепые капризы.
– Выходит, мы не такие, как все, – сказал вдруг Боксёр.
Главный встрепенулся от этих его слов. Все остальные тоже отстранились от своих воспоминаний.
– Ты что, умеешь читать мысли? – спросила удивлённая Нина.
Впрочем, мысли и не надо было читать, просто эти четверо правда сильно отличались от остальных – теперь все торопливо, как бы стесняясь, всё-таки посмотрели друг на друга совсем другими взглядами и будто догадались о том, о чём вовсе не следовало говорить… Девушка отвернулась первая.
Ещё минуту назад она вспоминала, с какой надеждой думала о свадьбе со своим любимым, который, как оказалось, вовсе не хотел на ней жениться, а любовь для него была развлечением.
Парень с нелепой кличкой Старик неожиданно засмеялся.
– Лица у нас видимо вовсе не такие, какие бывают у тех, кто выходит с дискотеки.
– Трезвые? – переспросил Главный, он хотел добавить, что лица у них грустные, но сомневался, надо ли.
Тогда засмеялись уже все четверо.
– Удивительно, как мы вообще отыскали друг друга в толпе, – сказала Нина.
– Неудачники, – бросил небрежно Старик. – видимо для чего-то нас свела судьба.
– Я даже пытался работу здесь найти, чтобы остаться, – признался вдруг Боксёр.
Остальные переглянулись, потому что и они тоже не просто искали работу, но и начинали понемногу работать, но быстро побросали эту затею, как совсем не соответствующую их амбициям.
– Нам надо как-то встряхнуться, – предложила Нина.
– Лучшей встряски, чем опен эйр, и быть не может, – сказал Боксёр.
– Я не об этом, – продолжала Нина. – нам нужна перезагрузка.
– Чтобы придумать новые мечты? – переспросил Боксёр.
– Точно, и чтобы окончательно распрощаться со старыми, – добавила
– Хорошая идея, одобряю, – заметил Главный. – возможно для этого мы все и оказались вместе.
– Хорошо, что у нас есть время, – заметил Старик. – оно важнее всего в жизни.
– Да, однако бывает, что его не так уж и много в запасе, но тем не менее удаётся осуществить задуманное.
– Прямо большое и важное? – с надеждой, вспыхнувшей внезапно, переспросил Боксёр.
В сердце у него кольнуло, будто мысль о спортивной карьере снова настойчиво возвращалась.
– А почему ты бросил спорт? – спросил у него Главный.
– Много других парней гораздо сильнее и ловче, – уклончиво ответил он.
– Значит, сдался? – уточнил Старик.
Тот ничего не ответил ему.
– Всегда и во всём обязательно есть те, кто лучше и успешней, однако это вовсе не повод сдаваться, – сказал Главный.
Потом они разошлись по домам – также, как накануне ночью.
***
Случившийся разговор взволновал всех настолько, что никто уже не смог заснуть…
Нина, каждый раз закрывая глаза, вздрагивала от мерцающих вспышек, появляющихся будто во тьме. Сквозь лёгкую дрёму ей казалось, что она всё ещё на опен эйр и потому надо танцевать, но ритмы музыки вдруг превращались в торжественного Мендельсона и просыпаясь совсем, она начинала плакать.
Боксёр в эту ночь, чувствуя, что не уснёт, и вовсе не стал ложиться. У него имелась своя маленькая тайна, которую он никому никогда не стал бы раскрывать, настолько дорожил ею и настолько она ему самому казалась неправдоподобной. Дело в том, что была у него говорящая морская ракушка. То, что в самом деле говорила именно она, а вовсе не его воображение, он ничуть не сомневался, а потому разговаривал всякий раз, когда было одиноко и невозможно найти собеседника для разговора по душам.
Ракушку эту он вовсе не нашёл здесь на берегу, а как ни странно привёз с собой – купил её много лет назад в родном городе у соседского мальчишки, который приехал с моря.
Когда Боксёр впервые зачарованно приложил её к уху, то неожиданно услышал взволновавший его чрезвычайно голос, который раздавался будто бы среди шума морского прибоя. Голос заговорил с ним, а после стал разговаривать всегда – даже на такие темы, на какие невозможно было поговорить ни с кем из близких. Хотя скорее всего такое только казалось и на самом деле парень разговаривал сам с собой: придумывал ответы, якобы звучащие из морской ракушки такими, какими хотел бы их услышать – ведь он ещё совсем недавно вырос из детства, но по-детски фантазировать до сих пор любил.
В эту ночь Боксёр спросил у своей таинственной морской подруги, не сильно ли нелепо его отчаяние и не напрасно ли он отпустил свою несбывшуюся мечту. Услышал смех – впервые за долгое время их общения.
– Ты смеёшься надо мной? – переспросил Боксёр.
– Вовсе нет, – ответила она. – радуюсь за тебя.
– Что же такого радостного произошло в моей жизни?
– Ты перестал отчаиваться, начал размышлять и сомневаться, а значит вполне готов к тому, чтобы у тебя появилась новая мечта.