Егерь: назад в СССР 2
Шрифт:
А, вот и они!
Я опустил вёсла в воду, чуть толкнул их от себя, и лодка замерла. И я тоже замер, перестав даже дышать, чтобы не спугнуть птиц.
Гусята выплывали из-за полузатопленной корявой берёзы, которая торчала прямо из воды. Не знаю, как она там очутилась — разве что сползла с корнями, когда весенний паводок подтопил низкий берег. Большинство веток на берёзе были чёрными, мертвыми, но одна упрямо зеленела.
Сколько же вас? Один, два, три... пять? А, нет! Вот ещё два — они чуть отстали от собратьев.
Гусята
Один гусёнок нырнул, смешно задрав кверху оранжевые лапы с перепонками. Почти сразу вынырнул, держа в клюве пучок зелёных водорослей. Ещё двое последовали его примеру. Ну, с голоду не пропадут.
Остальные плыли ровным строем, словно маленькая эскадра игрушечных корабликов.
Долиняют, поднимутся на крыло и полетят кормиться перед отлётом на осенние поля. А на озеро будут возвращаться только в сумерках для ночёвки. И ночевать станут не в зарослях тростника. Наоборот, выберут открытое место, где издалека видно любого врага. Вот только кто научит их летать? Матери теперь нет рядом. Да и отца тоже не видно, хотя гуси обычно воспитывают птенцов вдвоём.
Ладно, будем уповать на инстинкты. Они редко подводят животных.
Неплохо бы их подкормить — принести в рюкзаке овса или пшеницы. Надо не забыть это сделать.
Я чуть шевельнул веслом. Гусята мигом развернулись и, не нарушая строя, скрылись за корягой. Ничего, теперь я знаю, где вас искать!
Я взглянул на часы и чуть не охнул — время давно перевалило за полдень. А ведь я ещё хотел взглянуть на пожарище, отыскать там спрятанные инструменты. Утром спешил, срезал наискосок через лес, чтобы не идти к базе вдоль берега, не наворачивать крюк в несколько километров.
Ладно, надеюсь, разговор не затянется. Всё, что мне надо сделать — твёрдо отказаться от места Жмыхина и остаться в Черёмуховке. А на обратном пути загляну на место пожара. Прикину — что сгорело безвозвратно, а что можно восстановить. Заодно заберу инструменты — незачем им под дождём мокнуть.
Кстати, инструменты можно занести Трифону. Пусть пользуется, если нужно. И мне не придётся каждый раз таскать их на себе из Черёмуховки. Заодно и повидаю бородатого отшельника. Хоть он и не сильно скучал по людям, но я чувствовал, что мне Трифон обрадуется. Спрошу — не нужно ли ему чего из продуктов. А то и ночевать напрошусь, если пустит.
Ну, да ладно! Об этом потом.
Я сильным гребком развернул лодку и прямо через середину озера направил её к базе, которая едва виднелась вдалеке.
Эх, раз! Эх, два!
Когда я добрался до причала, собаки снова заходились лаем. «Уаз» генерала стоял рядом с навесом. Рустама не было видно. Наверное, опять пользуется моментом, чтобы подремать в кузове. Благо, Георгий Петрович не против.
Тимофеев сидел на нагретых солнцем досках причала. На голове его
Генерал неторопливо прохаживался по причалу, заложив руки за спину, словно мерил его шагами. Иногда останавливался на самом краю и вглядывался в озёрную даль.
Невысокий, с широкими плечами и прямой спиной, он был похож на капитана корабля. Ему бы треуголку и кривую абордажную саблю! Представив эту картину, я едва не расхохотался.
— Веселишься, Андрей Иваныч?
Генерал придержал нос лодки, подождал, пока вылезу на причал с верёвкой и накину петлю на столбик.
— Как самочувствие, настроение?
— Нормальное, товарищ генерал-лейтенант.
Георгий Петрович пристально взглянул на меня.
— Официозом прикрываешься? Умно. Только поговорить всё же придётся.
Глава 3
Георгий Петрович легко спустился с причала и хлопнул по плечу Тимофеева.
— Идём, Александр Сергеевич! Поговорим с женой Жмыхина. Андрей Иванович! Прошу с нами!
Упираться выглядело бы откровенным мальчишеством. Я пожал плечами и пошёл вслед за Тимофеевым к дому егеря.
Когда мы подошли к вольеру с лайками, собаки бросились лапами на сетку, хрипло рыча и взлаивая. Что-то необычное в их голосах привлекло моё внимание. Я посмотрел на собак.
Чёрт!
Бока лаек запали, животы были подтянуты чуть ли не к позвоночнику. Собаки тяжело дышали, из их глоток вместо рычания вырывался хрип.
До блеска вылизанные алюминиевые миски перевёрнутые валялись в неубранном собачьем дерьме.
Она не кормит собак, что ли? И воды им не даёт?
Я шагнул к двери вольера — собаки с другой стороны сетки следовали за мной, словно привязанные. Перестав рычать, они жадно следили за моими руками.
На оббитой сеткой двери висел замок.
Чёрт!
Я бросился к дому. Задев плечом генерала, взбежал на крепкое деревянное крыльцо и забарабанил в дверь.
— Откройте! Откройте немедленно!
— Что случилось, Андрей Иваныч? — удивился генерал.
— Там собаки несколько дней без воды даже! Ключ от вольера нужен!
Георгий Петрович нахмурился. Сделал шаг ко мне и тоже постучал в дверь.
— Людмила Сергеевна! Будьте добры впустить нас! Дело серьёзное!
Я дёрнул дверь на себя. Заперто.
Внутри дома послышались шаги. Лязгнул крючок, и дверь открылась. В полутьме коридора блеснули женские глаза.
— Что вам нужно? Уходите, оставьте меня в покое!
Не давая генералу начать разговор, я вмешался:
— Ключ от вольера, быстро! И ведро!
Людмила Сергеевна смешалась и отступила на шаг. Я шагнул в дом и со всей убедительностью, как только мог, заговорил:
— Собаки здесь ни при чём! Если вам они не нужны — найдём, кому отдать. Но нельзя же так! Дайте ключ, пожалуйста!