Егерь: назад в СССР 2

Рудин Алекс

— Так взяли тебя?

— А куда им деваться? — улыбнулся Трифон. — Фельдшер-то им нужен. Иначе медпункт закрывать придётся, а больных самим принимать в Киселёво. Из тамошних работников никто не соглашался в Черёмуховку ехать. После посёлка в деревню не хотят — не те удобства!

Трифон помолчал, улыбаясь, а потом вспомнил ещё.

— Смотрит на меня главный врач, очки пальцем поправляет и спрашивает:

— Пьёте, небось, много? Потому и не удержались во врачах?

— А ты?

— А я ему — характеристику

из больницы, где раньше работал. А там — одни хорошие слова. Ох, и постарался твой генерал! Как он отдел кадров уговорил, ума не приложу.

В Трифоне появилась какая-то лёгкость. Словно он скинул груз, который много лет давил на него, и теперь с удовольствием распрямлял затёкшие плечи.

Крутя баранку, я подумал, что Георгий Петрович может уговорить, кого угодно. И почувствовал неловкость от того, что...

Я позвонил Георгию Петровичу и попросил его помочь Трифону с трудоустройством. Генерал не удивился, просто сказал:

— Хорошо, Андрей Иванович, конечно.

Затем перевёл разговор на охоту. Спросил — нет ли у меня в угодьях хорошей лисьей или барсучьей норы, чтобы Владимир Вениаминович мог потренировать своих фоксов.

Я обещал посмотреть. И вовремя вспомнил про нору, которую мне показывал ещё Жмыхин. Чёрт! Куда ни ступи — везде возникала тень этого человека.

Но раздумывать было не о чем. Перейдя Песенку, я повернул направо к озеру, чтобы вдоль берега выйти к оврагу. Я надеялся, что неплохо запомнил место, да и окрестности озера были мной исхожены уже порядочно. Хотя к норе я больше ни разу не ходил.

Чутьё и компас не подвели. Я вышел как раз к началу оврага и медленно пошёл вдоль него, стараясь держаться так, чтобы меня нельзя было заметить с противоположного склона.

Шёл я, не спеша, и при каждой возможности подходил поближе к обрыву под прикрытием кустов или толстого дерева. Важно было заметить нору, как можно раньше.

Наверное, я всё же прозевал бы её. Но мне повезло. Лисы часто выбрасывают землю из своих нор, чтобы выгнать паразитов. И в очередной раз я увидел на противоположном склоне кучку свежей земли, и насторожился.

Достал из футляра бинокль, лёг на землю и подполз к краю оврага. Чуть приподняв голову, стал внимательно высматривать вход в нору. И разглядел-таки его в густых зарослях ядовито-зелёного бурьяна.

Не очень приметная дырка в земле под упавшим бревном. Диаметром сантиметров сорок, не больше.

Интересно — лиса в норе, или нет?

Я знал, что постоянно лисы пользуются норой только когда выводят потомство. А в остальное время днюют под землёй только в плохую погоду, или от случая к случаю.

И снова мне повезло. Случайно отведя бинокль от входа, я увидел, как в нескольких метрах от основного лаза в воздух взлетела выброшенная земля.

Что за чёрт? Я всмотрелся и увидел, как в зелёных зарослях мелькнул рыжий

бок. И снова комочки земли полетели в воздух.

Ага! Значит, там отнорок! И лиса как раз здесь — чистит нору то ли от паразитов, то ли от очередного обвала.

Около часа я следил, как зверёк снуёт от одного входа к другому. Лиса была деловита, словно дворник, которому нравится его работа. Она рыла, откидывая землю задними лапами. Иногда скрывалась в одном лазе, а появлялась из другого. И каждую минуту вскидывала голову, с подозрением принюхиваясь к окружающим запахам.

Наконец, лисица угомонилась. Она забралась в нору и, видимо, легла на отдых. Я выждал с полчаса, но зверь не появлялся.

Тогда я отполз от края оврага, поднялся на ноги и отправился в обратный путь — к поляне Трифона.

— Есть!

Дмитрий Николаевич был возбуждён. Не успел я появиться на поляне, как он подбежал ко мне и чуть не силой поволок в сторону дальней опушки.

— Полюбуйтесь сами! Здесь и копать не надо, чтобы понять.

— Э-э-э... — я удивлённо поднял брови.

— Вы не видите? — чуть ли не кричал Дмитрий Николаевич. — Да это же курган! Самый настоящий курган!

Я во все глаза смотрел на невысокий, заросший травой холмик.

Курган?

Что-то он не сильно похож на ту высокую сопку, которую я видел на берегу Волхова.

— Ну, конечно, это не курган в прямом смысле слова, — словно угадав мои мысли, объяснил Дмитрий Николаевич. — Скорее всего, его насыпали на протяжении долгого времени, а он оседал, размывался дождями. Но это, несомненно, погребение. Да убедитесь сами!

Археолог торжествующе ткнул рукой в покосившийся крест, сколоченный из двух деревяшек.

— Знаете, кто его поставил? Знаете?

— Я поставил, — угрюмо сказал Трифон. — Когда я сюда пришёл, здесь были развалины деревянного сарайчика. А в них...

Он помолчал.

— Там был скелет, очень старый. Часть костей растащили звери, но череп и крупные кости остались. Я и похоронил его. Мне это показалось хорошим знаком, и я сам остался жить здесь.

— Почему скелет — это «хороший знак»? — не понял я.

Трифон печально улыбнулся.

— Не скелет, а то, что я его нашёл. Я тогда подумал, что и меня потом кто-нибудь найдёт и похоронит. А значит, надо остаться здесь.

Ничего себе, выводы!

Но, прислушавшись к себе, я понял, что в чём-то согласен с Трифоном.

— В общем — будем копать! — радостно сказал археолог.

Он даже руки потирал в предвкушении находок. Только что за лопату не хватался.

— Судя по всему, в этом холме не одна могила, и не две. Копать надо очень осторожно, чтобы осадки ничего не повредили. Поэтому оставим раскоп до будущего года. Андрей! Вы сможете весной показать мне эту поляну?

— Конечно, — улыбаясь, ответил я.