Егерь: Назад в СССР 3
Шрифт:
— Какие ребята? Те, что сбежали?
— Ну, да.
— А как я теперь это проверю? — строго спросил милиционер.
— А вы спросите у девушки, — улыбнулся я, надевая ботинки.
Милиционер посмотрел на Катю.
— Этот гражданин говорит правду?
— Да, — подтвердила Катя. — И если он ещё немного посидит на траве, то в награду за свой добрый поступок заработает воспаление лёгких.
— Встаньте и предъявите документы, — сказал мне милиционер.
Я поднялся с травы и протянул ему паспорт, едва ощущая
Милиционер полистал паспорт и вернул его мне.
— Дыхните, — сказал он.
Я послушно дыхнул.
— Трезвый, — удивлённо заметил милиционер. — Как же вы решились в такую холодную воду лезть?
— Помочь хотел.
— Мда... Ладно, больше не нарушайте. Счастливо оставаться!
— Замёрз? — спросила Катя, протягивая мне куртку.
— Немного, — отозвался я, полязгивая зубами.
— Вот что. Идём к нам в общежитие! Тебя надо отпаивать горячим чаем!
— Идём, — согласился я. — А пустят?
— Что-нибудь придумаем.
Быстрым шагом миновав сад, мы перешли проспект Карла Маркса и вышли к набережной. Улица была перегорожена поперёк глухим деревянным забором с сетчатыми воротами. За воротами кипела стройка.
— Куда вы? — спросил нас человек в измазанной грязью спецовке.
— Нам на мост надо, на тот берег, — ответила Катя.
— Мост закрыт на реконструкцию. Шлёпайте в обход.
Человек махнул рукой вверх по течению реки.
— Там мост Свободы — по нему перейдёте.
Пришлось нам около километра идти вдоль Невки к мосту Свободы. Но нет худа без добра — пока мы добрались до моста, я почти согрелся.
— Смотри, Андрей! «Аврора»!
Действительно, возле моста Свободы стоял на вечной стоянке легендарный крейсер. Во все стороны от него тянулись толстые канаты к плавучим бонам, похожим на полосатые бочки.
Я вспомнил, что через пять лет крейсер утащат отсюда на капитальный ремонт. Вернётся он наполовину обновлённым, а пока ещё можно полюбоваться не новоделом, а тем самым кораблём, который участвовал в Цусимском сражении, а потом дал залп, послуживший сигналом к штурму Зимнего дворца.
Мы перешли недлинный горбатый мост и свернули направо, на улицу Чапаева.
— Не пущу!
Вахтёрша, выйдя из-за стойки, решительно перегородила дверь.
— Студенческого нет — не пущу! С ума ты, что ли, сошла, девонька — среди бела дня мужика в общежитие тащить? Совсем стыд потеряли!
— А ночью пустите? — с надеждой спросил я.
Вахтёрша воинственно прищурилась на меня.
— Иди отсюда, зубоскал, пока я в милицию не позвонила! Чтоб духу твоего не было через минуту!
Мы с Катей вышли на улицу.
— Ничего, весело сказал я. — Зато теперь я спокоен — никакие ухажёры сюда не пролезут.
Словно в опровержение моих слов в подъезд мимо нас ввалилась группа парней-студентов. Они оживлённо обсуждали
— А другого входа нет? — с надеждой спросил я Катю.
— Не знаю, — растерянно ответила она.
— Катюха! — закричал сверху весёлый девичий голос.
Из окна второго этажа высунулась курчавая женская голова. Голова задорно улыбалась.
— Это Аня, моя соседка по комнате, — сказала Катя.
— Это твой Андрей с тобой? — спросила Аня, бесцеремонно разглядывая меня. — Красавчик! Но Церберовна вас не пустит. Идите через десятую комнату — там Васька должен быть. Он сегодня анатомию прогуливает.
Видя, что мы не понимаем, Аня махнула рукой вдоль фасада здания.
— На первом этаже шестое окно от угла. Постучите — вам откроют. Вход десять копеек. Там студенты из области, им деньги нужны.
— У тебя есть десять копеек? — спросила Катя.
— Есть, даже двадцать, — ответил я, нащупывая в кармане мелочь.
— Десять хватит, — улыбнулась Катя. — Я через дверь пройду.
Я отсчитал шесть окон от угла здания и осторожно постучал в стекло. Изнутри выглянул заспанный темноволосый парень. Нисколько не удивившись, он отодвинул щеколды и открыл створку окна.
— На подоконник не вставай, запачкаешь!
Я подтянулся на руках и перевалился в комнату, стараясь не задеть подошвами ботинок подоконник. Парень одобрительно кивнул и протянул ладонь лодочкой. Я опустил ему в руку десятикопеечную монету и огляделся.
В комнате стояли три кровати с тумбочками и большой стол, заваленный учебниками. На стульях в беспорядке висела одежда.
За моей спиной темноволосый закрыл окно и аккуратно опустил щеколды.
— Выйдешь за дверь — иди направо, там чёрная лестница. По ней на второй этаж, а уж там сам ищи.
— Почему именно на второй этаж? — удивился я.
Парень пожал плечами.
— Так девчонки там живут. Ну, ещё на третьем, но второй ближе.
Я вышел в коридор и поглядел в сторону главного входа. Сварливый голос вахтёрши долетал сюда, как шум ветра долетает в глубокий овраг — смутно и обрывочно.
Я повернул направо, прошёл узким коридором и по тёмной лестнице поднялся на второй этаж.
Катя ждала меня возле своей комнаты.
— Сейчас, — извиняющимся голосом сказала она. — Девочки только немного приберут.
— Можно! — раздался из-за двери весёлый Анин голос.
Катя открыла дверь, и мы вошли в комнату.
Владимир Вениаминович Беглов вышел из троллейбуса и, небрежно помахивая портфелем, пошёл вдоль берега Невы к знакомому дому. С молодых лип вдоль набережной давно облетела листва. Теперь они сиротливо царапали небо голыми чёрными ветками.