Егерь: назад в СССР
Шрифт:
Лида чуть улыбнулась.
Я пожал плечами.
— Некогда скучать. Дел много.
— Дела, дела... — с непонятной интонацией проговорила Лида. — Все в делах, а отдохнуть некогда. Только здесь, разве.
Она повернулась ко мне. В карих глазах сверкнули искры.
— Пойдём ещё танцевать?
В этот раз она положила голову мне на плечо. Песня всё длилась и не заканчивалась. В какой-то момент мне показалось, что мы танцуем давным-давно. Волосы Лиды вкусно пахли цветочным шампунем.
Она
— Проводишь меня? У меня вино есть, вкусное. А хочешь — пойдём к тебе. Только сначала ещё потанцуем.
На площадку медленно мягкие синие сумерки. Музыка звучала, не переставая — то залихватски-задорная, то нежная, медленно-лиричная. Над клубом зажгли фонарь, и танцующие пары отбрасывали на траву длинные тени.
Музыка плыла, парила, летела. И мы с Лидой кружились ей в такт, потеряв счёт времени, соединив руки, прильнув телами друг к другу.
А Катя так и не пришла.
На следующий день, в воскресенье, ко мне пришёл директор школы и астроном-любитель Алексей Дмитриевич Воронцов.
Я как раз колол дрова на улице. Не то, чтобы они были мне так уж нужны. Но чурбаки, сваленные грудой, уже начали подгнивать. Если с ними не разберусь я — это придётся делать сменщику.
— Здравствуйте, Андрей Иванович! — сказал Воронцов через калитку. — Вы не забыли о нашем уговоре?
Ох, чёрт! Именно об этом-то я и забыл! Хорошо, хоть в лес не ушёл — потом краснел бы перед интеллигентным директором, как пятиклассник, пойманный с сигаретой.
— Нет-нет, Алексей Дмитриевич! — слукавил я. — А что, уже пора? Я думал, вы соберёте ребят ближе к вечеру. Входите! Я сейчас соберусь.
Я воткнул топор в изрубленный чурбак и ладонью вытер пот со лба.
— Не торопитесь, — сказал Алексей Дмитриевич, проходя в калитку. — Я сказал ребятам, чтобы собрались через час.
— Отлично! Тогда, может быть, чаю?
— Спасибо, не откажусь.
Директор церемонно снял шляпу.
— Одну минуту, я только умоюсь. Вы пока проходите в дом!
Я рысью побежал в баню, быстренько вылил на себя ведро тёплой воды и растёрся полотенцем.
А когда вернулся — чайник уже стоял на плите, а на столе лежали привычные «Кавказские» конфеты. В этот раз они не были помяты.
— Вы напрасно так напряжены, Андрей Иванович! — улыбнулся Воронцов, глядя, как я помешиваю ложечкой несладкий чай. — У меня очень хорошие ребята. Искренние, любознательные. Хотите совет? Я и сам им постоянно пользуюсь. Просто расскажите о своей жизни. Поменьше морализаторства и общих слов, больше конкретных случаев. Поверьте — мало что может быть интереснее простой человеческой истории.
Но в том-то и была беда, что о своей жизни я пока мало, что мог рассказать!
Школа
Под окнами я с удивлением увидел радиаторы парового отопления.
Алексей Дмитриевич заметил мой удивлённый взгляд.
— Да, — гордо сказал он. — У нас нет печей, а отапливаемся мы от совхозной котельной. И знаете — это намного удобнее. И мусора меньше.
Надо думать! Если в каждом классе топить печку — сколько же надо истопников?
— Ну, идёмте наверх! — пригласил меня Воронцов. Там, в актовом зале у нас что-то, вроде клуба. Я летом всё равно в отпуске — вот и присматриваю за ребятами, пока их родители на работе. А они мастерят, общаются или просто играют. С девяти часов утра до семи вечера этот клуб открыт для всех.
Мы поднялись по лестнице и оказались в коридоре, по обеим сторонам которого тянулись ряды дверей.
Алексей Дмитриевич потянул на себя ближайшую из них.
— Прошу!
Мы вошли в небольшой актовый зал. В одном углу девочки увлечённо спорили над столом, заваленным обрезками материи всех цветов. Кажется, они изобретали фасоны кукольных платьев, но твёрдо поручиться за это я не мог. Лица спорщиц были очень серьёзными. Возможно, я видел перед собой будущих модельеров.
Только одна девочка не принимала участие в споре. Она увлечённо строчила на швейной машинке, сшивая вместе два разноцветных лоскута.
Возле девочек мальчишка лет трёх, не больше, сидел на полу и катал машинку с отломанным колесом.
— Вжух! Вжух! — приговаривал мальчишка.
Прямо посреди зала двое умельцев чинили пыльный велосипед «Орлёнок», перевернув его кверху колёсами.
— Я тебе говорю — цепь надо подтянуть! — внушительно басил один. — Иначе так и будет слетать.
— И педаль шатается, — соглашался второй.
На полу рядом с велосипедом валялись всевозможные ключи, пассатижи, молоток и даже ножовка по дереву. Видно, мастера предпочитали пользоваться всем доступным инструментом.
— Ты держи велик, а я буду натягивать цепь, — распорядился первый.
Он ухватился за заднее колесо и стал тянуть его на себя. Второй мальчишка встал на руль.
— Закручивай! — пропыхтел первый.
Второй потянулся за ключом.
Велосипед встал на дыбы и с грохотом рухнул на пол вместе с первым слесарем.
...! — выругался первый, барахтаясь на полу, в обнимку с велосипедом.
Ругательство вышло сочным и чётким.
— Ты зачем отпустил?!
— Ты же сам сказал «закручивай»! — оправдывался второй.
— Я сказал «держи»! — кипятился первый. — Ой! Здравствуйте, Алексей Дмитриевич!