Егерь. Девушка с Земли
Шрифт:
Когда он принес тарелку с бифштексом и жареной картошкой, Скворцов спал, уронив голову на столешницу. Кружка была пуста лишь наполовину.
…Спустя десять часов экзобиолог Андрей Скворцов вышел из бара. Лицо его, оставаясь черным, как головешка, в целом приобрело некоторую благообразность. Вместо драного камуфляжа на егере был светло-серый костюм и туфли того же цвета. Волосы, поседевшие за одну долгую сиренианскую ночь, прикрывала новенькая шляпа. Скворцов слегка прихрамывал, а потому опирался на трость. Энрике снабдил егеря всем необходимым. Обменял еще один мешочек с кристаллическим марганцем
Скворцов не торопясь дошел до главной улицы Прозерпины. Встречный патруль колохры отдал ему честь. Наверное, от растерянности. Вид стражи порядка имели пришибленный. Кивера набекрень, килты, как никогда, напоминают женские юбки, на гетрах толстым слоем лежит коралловая пыль. Патруль сопровождали облачка криля. Колохровцы словно не чувствовали себя хозяевами на улицах столицы. И когда Скворцов вышел на главную площадь, он понял — почему.
Возле неказистого здания управления Колониальной охраны лежал «Мастондонт-С400» — средний десантный транспортер звездной пехоты на воздушной подушке. Носовые орудия зачехлены. Тубусы боевой оптики — тоже. Неспешно вращается зеркало радара. На лобовой броне «загорает» часовой. Прозерпинские мальчишки мнутся поодаль, им не терпится пощупать боевую машину немытыми лапами, но они побаиваются часового. Мирная картинка. Но бывший сержант звездной пехоты знает ей цену.
Не зря Жерех перед смертью «болтал» о батальоне звездной пехоты. Вот она. Красноватая пыль на «юбке» воздушной подушки — «Мастодонт» побывал на марганцевых приисках. Значит, симмонсы окопались там. А пехотура их оттуда выкурила. Молодцы ребята. Интересно, кто у них командир? Может, кто из старых сослуживцев?
Скворцов достал из кармана золотой портсигар. Кристо подарил на память. Вместе с несколькими мешочками сернокислого марганца. Впрочем, щедрость магистра ничто по сравнению со щедростью егеря. Два кило минерального сырья против двухсот литров стимулятора. Такого и в кино не увидишь.
На крылечке управления появились двое. Незнакомый Скворцову военный с нашивками майора звездной пехоты и прихлебатель Эдмонда Марвелла писатель Грегори О’Ливи. Судя по бурной жестикуляции, бойцы вспоминали минувшие дни.
«Так-так, — подумал егерь. — По крайней мере, наш бумагомарака бывшего сослуживца точно нашел…»
Майор и писатель сошли с крыльца и направились прямиком в сторону Скворцова. Тот нахлобучил поглубже шляпу, сунул в губы сигарету, щелкнул зажигалкой и повернулся к приближающимся собеседникам спиной, делая вид, что заслоняется от ветра. Они прошли мимо, не обратив на егеря внимания. До него долетели обрывки их разговора.
— Донахью помнишь? — вопрошал майор.
— А как же! — восклицал писатель. — Пройдоха Дон!
— Генерал уже, — басил майор. — В штабе подъедается.
— В штабе? — изумлялся писатель. — На Гермии?
— На Гермии, — хмыкал майор. — Поднимай выше! В Брюсселе!
— Ого!
— Если повстречаешь, передай ему привет от Ковальского…
— Обязательно передам! Слава Вседержителю, на закате стартуем. Если твой кавторанг даст «добро».
— А куда он денется. Космос чист. Планета практически — тоже. Мои ребята
Они отдалились на несколько шагов, и Скворцов медленно, нога за ногу, двинулся следом.
У него не было определенного плана. Только — цель. Увидеть ее. Посмотреть в глаза. Попытаться понять, почему Риф выпустил из своих бесчисленных щупалец этот экземпляр и не выпустил тот. Ведь неспроста псевдо-Розенталь сказал: «Если жизнь однажды возникла, она не исчезнет без следа». И еще он намекал на возможность модификации Ремины Марвелл. Для него, экзобиолога Скворцова. А значит, для себя Риф ее тем более мог модифицировать. Но с какой целью?
Майор и О’Ливи ввалились в гостиницу. Егерь остановился неподалеку от входа, не торопясь докурил сигарету. Выбросил окурок в урну. Рядом возникли сестры Христофоровы. Поморгали лягушачьими глазками. Скворцов порылся в карманах, достал горсть мелочи, высыпал в подставленные ладошки.
— Дорого, — сказала старшая.
— Кофеты, — отозвалась младшая.
Они развернулись и запылили к супермаркету. Надо думать — за конфетами.
— Не хотите взрослеть, девочки, — пробормотал егерь им вслед. — Правильно делаете. Взросление обходится дорого. Порой — очень дорого. Дороже конфет. Дороже любви. Дороже жизни. А жизнь, если она однажды возникла… О, черт!
Он рванулся к входу в гостиницу. Швейцар распахнул перед ним двери. Новый швейцар — не Бруно.
— Послушай-ка, любезный, а куда поде…
Скворцов осекся. Перед ним стоял Джойс. Собственной персоной. Забулдыга Джойс. Лентяй Джойс. В ливрее и галунах. На форменной фуражке, перед которой блекла фуражка главнокомандующего Объединенными Вооруженными Силами Земной Федерации, сиял герб сиренианской колонии. Егеря Джойс тоже узнал, но не подал виду. Выпятил шитую золотом грудь, преградил дорогу.
Скворцов смерил его взглядом, буркнул:
— С повышением тебя, Джойс.
— А-а, патрон, — отозвался тот. Сделал вид, будто только что узнал.
— У тебя, как я вижу, теперь новый патрон.
— Да! И посолиднее вас будут, мистер Скворцов, — ответствовал Джойс. — Господин директор гостиницы жалованья не зажиливают.
— Я не зажилил, а удержал за порчу бегемотовой шкуры, на продаже которой я мог бы выручить триста монет!
— Я не виноват, это все Миха с Обамой…
— Врешь. А ну, пусти!
Но Джойс не шелохнулся.
— Не велено пускать вас, мистер.
— Что за чушь, Джойс! Кем не велено?
— Распоряжение господина директора! — отчеканил швейцар. И добавил, воровато озираясь: — По личному указанию мистера Марвелла.
— Понятно, — проговорил Скворцов. — А ты с чего так высоко взлетел, Джойс?
Швейцар заухмылялся:
— Я помог святому отцу Аруху доставить мисс Марвелл в город.
— Вот как? И как же это случилось, Джойс?
И швейцар принялся длинно и путанно рассказывать, как он поехал на лабораторном грузовике в Персефону, как встретил по дороге отца Аруха и мисс Марвелл, как доставил их в Прозерпину, как арестовали швейцара Бруно за сотрудничество с симмонсами, как мистер Марвелл предложил ему занять эту должность…