Египет-69
Шрифт:
Махди отлично меня понял, хотя от возмущения я уже выражался непонятно на каком языке, однако, бледный и решительный, он не хотел мне уступать.
— Такая мода! — тыкал он желтым указательным пальцем с кривым ногтем в итальянский журнал мужской одежды. — Такое лекало!
— К черту лекало! — говорил я. — Это пиджак для гомиков, чтобы задницей играть. А я не собираюсь играть своей задницей. Я нормальный мужик, черт побери, я баб факаю!
Наконец Махди понял, что ему меня не переубедить —
— Где ушить, мистер, здесь?
— Да, — сказал я, склонив голову набок, как будто собирался сам отрихтовать клювом собственный хвост.
— Здесь? — зашел он с другого бока.
— Да, — сказал я.
— Но это уже не мода.
— К факам такую моду, — сказал я. — Короче, когда придти?
— Завтра, — сказал он. — Букра.
— Букра я не могу, — сказал я. — Через день после букра. А брюки? Когда будут брюки?
— Тоже через день после букра, — сказал Махди, с трудом переживший мой варварски наезд на современную моду и свое эстетическое кредо и так и не оттаявший, чтобы сопроводить мое отбытие улыбкой привета, которая у арабов всегда под рукой.
И, правда — через день после букра пиджак был готов. Теперь он сидел, как влитой, задний сомнительно откляченный распах исчез, и я стал настоящим мужчиной, мачо. Но брюки… когда я надел брюки, сердце мое упало прямо в них. Брюки были сшиты явно на другую корпулентность, а вдобавок еще — с мошной, то есть со слишком длинной ширинкой, делающей короче шаг. Такая просторная мошна сгодилась бы разве что для хозяйства осла — Махди мне явно польстил. И я начал ругаться.
— Смотри, — говорю, — брюки спадают.
— А пусть мистер возьмет брючный ремень и затянет, и брюки не будут спадать, — суетился рядом Махди.
— Нормальные брюки не спадают и без ремня. Как можно было шить без примерки?
— Но я снял с мистера размеры! — возражал Махди.
— Но это не мои размеры, — сказал я. — Ты меня с кем-то перепутал. У меня нет такого пуза, такой задницы и такой мошны. Ты должен перешить. Вот здесь… — собрал я штанины на боках, — вот здесь, — прихватил я пояс, — и вот здесь, — сгреб я мошну, висящую между ног…
— Айуа, мистер, — покорно закивал Махди с видом барана на заклании.
— Когда? — спросил я. — Брюки когда?
— Брюки через неделю, — сказал Махди.
— Почему через неделю? — возмутился я.
— Потому что брюки шьет другой портной, не я. А он уже сшил эти брюки и занят другими заказами.
— Но я заказывал тебе, — сказал я. — И платил тебе. И не знаю никого другого.
— У нас разделение труда, — сказал мне Махди. Его лысина покрылась испариной. — Я — пиджак. Другой портной — брюки…
— Передай ему, что он не умеет шить брюки, — сказал я.
— Айуа, мистер, —
Спустя неделю — нет, там опять вышла какая-то накладка — через девять дней я снова, в пиджаке и брюках, стоял перед портновским зеркалом. На сей раз я выглядел гораздо лучше — брюки обрели наконец естественные для меня очертания и брючный пояс, застегнутый на крючок, удерживал на мне брюки и без ремня. Что и требовалось. Но мошна… она осталась прежней.
— А это что? — прихватил я себя между ног, чуть не покусившись на свою собственность. — Этого не должно быть. Мое хозяйство должно быть в левой брючине, а нижний шов должен быть между ягодицами, вплотную, а не висеть как торба с овсом на морде осла.
— Но это невозможно поправить! — сказал Махди.
— Ле? Почему? — спросил я.
— Потому что такое лекало, такая выкройка. Чтобы хозяйство мистера было в левой брючине, нужна другая выкройка, нужен новый материал. Пусть мистер купит новый отрез, и я сошью то, что мистер хочет.
— Но я тебе дал отрез и ты его испортил. Покупай сам и шей как нужно.
— Я не буду покупать отрез, — сказал Махди. — Я сделал все, как нужно. А мистеру ничего не нравится, у мистера плохой характер, мистер напрасно сюда пришел.
— Да, напрасно, — сказал я. — Отдавай мне мои деньги и делай с этим костюмом, что хочешь. Продавай, сам носи… Я его не беру.
— Я не могу отдать деньги, это мой труд. Я старался. Но мистеру ничего не нравится, мистер плохой человек, пусть он шьет себе костюм в другом месте.
Я молча снял пиджак, брюки, натянул джинсы — без штанов мои аргументы были бы не столь весомы — и сказал:
— Так… Или ты мне сейчас отдаешь деньги, или я вызываю полицию. — Я знал, что весь этот портновский труд с контрабандными материалами был делом полулегальным…
— Куайс кетир! Отлично! — Маленький Махди встал предо мной, бледный и решительный, мокрый от пота, который пробивал его при нашем общении, а в ателье стало тихо — ни стрекота швейных машинок, ни голосов… — Отлично! Пусть мистер вызывает полицию. Пусть полиция придет и уведет этого скандального мистера куда надо.
И в этот момент я понял, что мне ничего хорошего не светит.
Я сгреб в охапку этот чертов костюм, сунул его подмышку, как тряпье, как барахло, которое стыдно держать в руках, и, чертыхнувшись, вышел из ателье.
К костюму я быстро привык, даже к своей брючной мошне, — ведь были годы, когда в моде были брюки именно такого покроя, их, кажется, называли оксфордовские, очень даже модные в двадцатые годы… Да и потом… Как я заметил, мода на мужские брюки колебалась лишь в четырех параметрах: узкие-широкие, с мошной-без мошны…