Египет. Возвращение утерянной цивилизации

Тилдесли Джойс

Уильям Амхерст, надеясь добавить к своей коллекции несколько предметов из Амарны, предложил профинансировать работу Питри – щедрый подарок с единственным, не слишком обременительным, условием: «Мистер Тиссен-Амхерст желает кое-чем заняться здесь с моего разрешения; поэтому приедет мистер Картер и поработает, не то чтобы вместе со мной, а просто на тех участках, которые я ему выделю. Я не буду нести никакой ответственностиза его исследования, кроме как перед правительством. [105]

105

Дневник Питри за 1891–1892 гг. сейчас хранится в музее Питри, колледж Лондонского университета.

Сомнения Питри вполне обоснованы: ему нужен был профессиональный археолог,

а не художник. Эти двое, определенно, не сработались. Питри был невероятно экономным и с презрением относился ко всему, что имело хотя бы намек на роскошь и комфорт. Картер, который открыто признался в том, что только рад трудиться с удобством, никак не мог понять, зачем тратить драгоценное время на сооружение собственного кирпичного домика (бережливый Питри после окончания раскопок продал кирпичи своим работникам) или преодолевать огромные расстояния по пустыне пешком, когда здесь полно ослов и они почти ничего не стоят. Но каждый из них готов был сотрудничать. Картер построил себе домик, ел консервы и провел профессиональное исследование системы дорог Амарны, а Питри вскоре признал, что его молодой коллега не так прост, как кажется. И вот уже Картер учился технике раскопок у самого Мастера.

В 1892 г. Говард вернулся к гробницам Среднего царства. Вместе с исследовательской командой «Фонда» он быстро сделал копии рисунков и отправился в Дельту, чтобы руководить раскопками в Телль Тимай эль-Амдид (древний Мендес). Здесь Эдуард Навилль, один из сотрудников «Фонда», уже поработал с коллекцией хрупких греческих свитков, которые он был не в состоянии – и, по мнению большинства, не хотел – сохранить. «Таймс» сообщила, что на одной из лекций он публично выразил сожаление по поводу своего упущения: «Что за сокровища мы, возможно, могли утратить навсегда, разрушив библиотеку Мендеса», – но, похоже, был счастлив, что ему не пришлось это разгребать. Местные торговцы древностями, которым уже несколько лет было известно о той «библиотеке», продолжали грабить этот участок. Питри пришел в ярость, и началось долгое мучительное соперничество между Навиллем, любимым ученым «Фонда», и Питри, несомненно, лучшим археологом, которого обычно оттесняли на второе место.

У Питри был ряд вопросов, требовавших ответа. Почему «Фонд» не послал на раскопки этой территории человека, который смог бы должным образом позаботиться о находках? Почему он обнаружил относительно хорошо сохранившиеся свитки из Мендеса в каирском магазине? И почему Навиллю, который уже показал себя никчемным археологом, позволили исследовать храм в Дейр эль-Бахри (Фивы), один из самых важных и сложных монументов в Египте? Навилль чувствовал себя глубоко оскорбленным. На слова Питри, что он должен был, по меньшей мере, составить план месторасположения свитков в «библиотеке», он ответил: «А, может, вам сделать план изюма в рождественском пудинге?». [106] Ответом «Фонда» стал Говард Картер – несмотря на молодость, его уже считали опытным археологом. Молодого человека отправили в Мендес на спасение того, что еще можно было спасти. Но положение оказалось безнадежным. Когда Картер приехал, «библиотека» уже исчезла (Навилль так и не составил подробного плана), а вместе с ней и бесценные папирусы. Расстроенный Картер вернулся в эль-Бершу.

106

Письма Питри Навиллю, процитированы в книге Drower M.S. Flinders P'etrie: A Life in Archaeology(London, 1931).

Навилль тем временем отправился в Дейр эль-Бахри. Здесь, в естественной бухте в скале на западном берегу, царица Хатшепсут построила свой погребальный храм, чтобы навечно сохранить о себе память. Храм был сооружен как многофункциональное здание с рядом алтарей в честь разных богов. Кроме погребального храма Хатшепсут и ее отца Тутмоса I, здесь находилась капелла, посвященная Анубису, богу с головой шакала, поминальное место для предков царицы и храм бога солнца Ра-Хорахти. Главная усыпальница, вырезанная глубоко в скале, была посвящена Амону. Погребальный культ Хатшепсут отменили вскоре после ее смерти, но Амона и Хатор почитали в ее храме вплоть до конца 20-й династии. В греко-римский период этот храм, ныне разрушенный, стал центром поклонения двум обожествленным египтянам: Имхотепу, архитектору 3-й династии и строителю Ступенчатой пирамиды, и Аменхотепу, сыну Хапу, мудрецу и архитектору 18-й династии. Затем этот участок вновь пришел в запустение вплоть до V в. н. э., когда в нем устроили коптский монастырь. В конце концов, его вновь покинули в VIII в. н. э.

Храм никогда не терялся из поля зрения. Его посещали путешественники, периодически проводились раскопки – в последний раз Августом Мариэттом в 1858, 1862 и 1866 г. Но две трети здания так и оставались погребенными под песком, а на нем – развалины коптского монастыря. Навилль был первым, кто после нескольких лет тяжелой работы (1893–1896) явил свету это поразительное сооружение. Некогда вокруг храмового комплекса стояли стены из

известняка. За ними был раскинут великолепный сад с бассейнами, клумбами и деревьями ладана. На скале возвышался храм из белого известняка. Три террасы соединялись центральной лестницей. Нижняя галерея была украшена сценами, изображающими наиболее важные события жизни и правления Хатшепсут. Здесь мы видим, как рабочие царицы перевозят обелиски из каменоломни Асуана к храму Карнака, как ее солдаты отправляются в далекие таинственные земли Пунта. На верхнем уровне, самой важной части храма, стоят двадцать четыре огромных статуи Хатшепсут в виде Осириса. Еще десять скульптур расположены в нишах в задней части верхнего двора, еще четыре стоят по углам святилища, а четыре просто невероятно огромных статуи – каждая 26 футов в высоту – по обоим концам нижней средней галереи. К сожалению, они были разрушены в древние времена. Сейчас их постепенно заменяют, по мере того, как «Польский центр археологии Средиземноморья» ведет в храме реставрационные работы.

Картера отправили помогать Навиллю в Дейр эль-Бахри. Он должен был наблюдать за тем, как проходят работы по снятию копий с рельефов, украшавших галереи. Основываясь на полученном ранее опыте, он разработал целую систему, которая позволила ему получать удивительно точные копии, опубликованные впоследствии Навиллем в его 6-томнике «Храм в Дейр эль-Бахри» (1985–1906). Когда стало очевидным, что Картер нуждается в помощи, поскольку район работ невероятно велик, к команде присоединился его старший брат Вернет. Он, будучи профессиональным художником, так же мастерски владел карандашом, как и Картер, рисунки братьев отличить было практически невозможно. Но Вернет посчитал, что в Египте слишком жарко, и этот сезон оказался первой и последней их совместной работой. Говард, вместе с талантливыми помощниками, оставался в Дейр эль-Бахри вплоть до 1899 г., когда его пригласили занять постоянное место в «Египетской службе древностей».

Гастон Масперо, ныне вновь занявший свою место после отставки Лоре, собрал достаточно средств, чтобы назначить двух инспекторов по раскопкам. Один из них, Джеймс Квибелл, должен был находиться в Каире и отвечать за все северные участки, а также за Дельту. Другой, Говард Картер, обязан был проживать в Луксоре и наблюдать за всеми южными участками. Инспектора отвечали за все, что касалось археологии. Им полагалась следить, чтобы раскопки проводились должным образом, охранять их и принимать меры по сбережению найденного, а также предотвращать кражи и вандализм. Принимая во внимание немалый размер страны, а также количество и протяженность объектов исследования, задача эта была более чем сложной. Но Картер взялся за нее с превеликим удовольствием.

Его первым заданием было поставить двери в открытых гробницах Долины царей. Сначала двери сделали из дерева, но вскоре от них пришлось отказаться: они не спасали от воров. Вместо них установили железные ворота и решетки, несмотря на то, что те оказались некрасивыми и не соответствовали архитектурному ансамблю. Одновременно в самые популярные гробницы провели электричество, а для удобства многочисленных туристов, поток которых день ото дня все увеличивался, предоставили ослов. Картер хорошо понимал, что железные двери – это необходимость. В гробнице Аменхотепа II уже имел место неприятный инцидент. Охрану скрутили, хотя Картер подозревал, что им просто заплатили: расхитители гробниц давали взятки еще 3000 лет назад, и коррупция стала в этой стране настоящей проблемой. Из коридора украли принца и его лодку, оставленных там на обозрение туристам. Принца позднее нашли, но он был в непоправимо плохом состоянии, а лодка, приобретенная одним из торговцев антиквариатом, ныне стоит в Каирском музее. Тело Аменхотепа II не пострадало, но грабители сняли с него ткань в поисках сокровищ. Картер твердо решил найти воров. И один подозреваемый у него уже был – печально известный Мухаммед Абд эль-Рассул, живший вблизи гробницы.

Воры были не достаточно осторожны: на месте преступления были найдены отпечатки ног. Картер сфотографировал следы, а затем нанял профессиональных сыщиков, чтобы выследить их. Как и предполагали, следы привели прямо к дому Ахмеда эль-Рассула и принадлежали его брату, Мухаммеду. Мухаммед предстал перед судом – фотографии Картера были взяты в качестве доказательства но его оправдали. Тем временем мумию Аменхотепа II вернули в его гробницу. В 1931 г. ее отправили в Каир.

В 1900 г. Картер начал раскопки «Гробницы коня» удивительно большой усыпальницы времен 11-й династии, расположенной недалеко от захоронений в Дейр эль-Бахри. В ней обнаружили загадочную деревянную статую, завернутую в ткань, пустой деревянный гроб и заблокированную погребальную шахту. Уверенный, что обнаружил нетронутое погребение, ученый поспешил пригласить лорда Кромера, британского генерального консула, присутствовать на великом открытии погребальной камеры. К сожалению, когда комнату открыли, оказалось, что она давно разграблена. Такое публичное унижение отнюдь не лишило Картера энтузиазма, и вскоре он вместе с Теодором Дэвисом уже начал работу в Долине царей. Но бесценный урок он усвоил. Никогда больше исследователь не приглашал официальных лиц на открытие гробницы, пока сам не удостоверялся в том, что она того стоит.