Египетские приключения
Шрифт:
– Да уж, – с грустью согласился военачальник, – честно говоря, мне нравятся ритмичные акробатические египетские танцы больше, чем все эти вихляния и покачивания иностранных танцоров. Покажите мне женщину, которая может сделать сальто назад в такт музыке или ходить на руках. Сирийские танцовщицы этому никогда не научатся.
Казалось, откровенное признание заставит Небамона завершить праздник, но он, немного поразмыслив, все же решил продолжить развлечение и подал соответствующий знак музыкантам. Как только арфы запели, а сирийские танцовщицы приготовились к танцу, приняв соответствующие
– Военачальник крепости фараона может находиться далеко от глаз своего царя, – заговорил он приятным голосом, – но он всегда присутствует в его сердце. Послы, которые приезжают в нашу страну с дарами, всегда с уважением говорят о тех, кто охраняет ворота в Египет. А вот эти танцовщицы, которых доставили сюда через пограничную крепость, проведут месяц в Фивах. Несомненно, они обретут популярность, и всегда с благодарностью будут называть имя того человека, который их пропустил, и наверняка замолвят за него словечко, что может позже принести плоды.
Выпив вина, военачальник обычно затевал ссору, и сейчас, отодвинув поднос, который ему предлагал мальчик-раб, он высокомерно сказал:
– Сирийские плоды, сирийские танцовщицы! Будь это в моей власти, я бы никогда такой хлам не пустил в страну, разве что в качестве рабов. Нет, я знаю более надежный путь продвижения по службе, чем такой низкий способ завоевания расположения фараона.
– Ах так? – Небамон рассердился, но, как хозяин, должен был оставаться вежливым.
Военачальник начал тыкать пальцем Небамона в ребра.
– Не те люди, что приходят, – сказал он хихикая, наклонившись и положив свою липкую ладонь на резную спинку стула хозяина, – а те люди, которые уезжают! – Он удовлетворенно улыбался, как будто сказал нечто вразумительное.
Небамон задумался.
– Люди, которые уезжают? – повторил он. – Послы фараона?
Военачальник подмигнул.
– Нет, не послы, мой молодой друг, – самоуверенно заявил он. – Преступники! – Он протянул кубок, чтобы ему еще налили вина, и кивнул.
Небамон почувствовал отвращение.
– О, преступники! – холодно ответил он. – Большинство беглых рабов все равно умрут в пустыне, даже если они проберутся через границу. Однако, если это тебе доставляет удовольствие и ты считаешь это нужным, – лови их.
Военачальник нагнулся и понизил голос до хрипловатого шепота, который был слышен, несмотря на громкую музыку:
– Что ты скажешь о сирийце, сбежавшем от самого фараона?
– Раб фараона? Но у него тысячи рабов, и он даже спасибо не скажет за возвращение одного из них.
– Это не просто раб, он – сириец, воспитанный во дворце и сохранивший черты своего народа, к тому же он убил египтянина. Где бы человек ни воспитывался, его происхождение все равно себя проявит! Я должен ехать сегодня вечером, как только моя колесница будет готова, так как фараон хочет поймать этого Моисея, и я много потеряю, если ему удастся проскользнуть в пустыню прежде, чем я вернусь.
Сирийские танцовщицы заканчивали танец, и Небамон воспользовался случаем,
– Что касается меня, – сказал он, – гораздо приятнее ставить ловушки на птиц, а не на людей. Но каковы бы ни были твои планы, к утру мои плотники отремонтируют твою колесницу, и, когда ты выспишься, мы оба отправимся на охоту: ты – на свою, а я – на свою.
– Если бы ты когда-либо выезжал из страны и видел мир, – грубо сказал военачальник, – ты понял бы, что все, кроме египтян, ничего не стоящий хлам. И мне доставит удовольствие проучить этого сирийца и доказать, что он далеко не принц, как его учили думать о себе.
– Не пожелал бы я оказаться на месте врагов фараона при встрече с таким человеком, как ты!
– Ты и твои сирийские слуги! – отрезал военачальник, насмешливо передразнивая Небамона. – Интересно, не будет ли охота на сирийцев успешнее, останься я здесь с вами?
Небамон пришел в ярость, и Асет поспешила вмешаться.
– На вечерней охоте будьте осторожны на воде, – быстро прервала она их разговор, кладя ладонь на руку мужа. – Я волнуюсь, потому что вчера вечером Рики приснился дурной сон.
– Сон? Какой сон? – Небамон был возбужден ссорой. – Почему не сказали предсказателю?
– Он не мог вспомнить свой сон, – ответила робко Асет. – Однако во сне он кричал и проснулся в слезах.
– Тогда это ничего не значит. – Небамон пожал плечами и более спокойно обратился к своему гостю: – А сейчас раб отведет тебя в комнату для гостей, а я пожелаю тебе удачной охоты, – сказал он.
Первый день в школе действительно был утомительным, поэтому Рики заснул во время рассказа наставника, а проснулся как раз в то время, когда следовало бежать в конюшню и помогать слугам запрягать колесницу Небамона. Главный конюх – угрюмый старик, недолюбливавший Рики, – не спешил и не выносил, когда его торопили.
– Гость хозяина еще не уехал, – ворчал он, посылая одного из конюхов за еще одной уздечкой.
– Только посмейте побеспокоить нашего гостя! – закричал Рики, танцуя от нетерпения, отчего лошади заволновались и тревожно захрапели, когда он к ним приблизился.
Военачальник фараона собрался уже далеко за полдень. Рики позволяли управлять лошадьми только тогда, когда они шли, и он с неохотой передал узды отцу. Колесница с грохотом понеслась по высокой плотине вдоль берега. Плотина служила как дорогой, так и дамбой, чтобы регулировать уровень воды в канале. Стоял сезон, когда все созревало, поэтому рабы устало носили воду в сосудах, и их нескончаемые вереницы тянулись от оросительных канав к участкам, где росли пшеница, виноград, и даже к веселым пастбищам с розовыми и желтыми цветами. Куда ни глянь, всюду работали люди, сначала медленно, а когда слышали грохот приближающейся колесницы, работа шла быстрее. Работники на полях пололи сорняки, а стражники кричали и подгоняли их. Рабы спешили, и вода расплескивалась из сосудов. В полуразрушенной деревне женщины выглядывали из дверей, не оставляя своих веретен, боясь потерять время, как будто от этого зависела их жизнь. Дети, игравшие на дороге, с криками разбегались, но только хозяин проезжал, они возвращались к игре.